Номер с ванной - [16]
13
Не проспав и четырех часов, я проснулся. Мирка спокойно и ровно дышала, зарывшись в одеяло, так что торчала макушка с хохолком тициановских волос.
Я потихоньку встал и, стараясь не шуметь, надел джинсы и полосатую матросскую тельняшку. Потом вынул из пиджака кошелек, собираясь сходить вниз и заморить червячка, и нацарапал Мирке коротенькую записку: «Ушел перекусить. Как проснешься, приходи в столовую. Г.».
Листок я прислонил к пепельнице, чтобы он сразу бросился в глаза, захватил солнечные очки, блокнот с ручкой и спустился на террасу. Она была уже наполовину заполнена отдыхающими, устроившимися за столами под большими разноцветными зонтами.
Я сел поближе к лестнице, ведущей к пляжу, именно там, где, если верить Мирке, вчера около полуночи выясняли отношения любящие родственнички, и заказал официанту яйца по-русски и лимонад, однако такого плебейского напитка в «Покладе» не держали.
— Есть морс, сок или тоник, — сообщил официант.
Я выбрал морс. Смородиновый.
Прикончив яйцо и две булочки, я пришел к выводу, что неплохо бы теперь и поесть, но все же не стал ничего больше заказывать, напился морса и закурил сигарету. С минуту сидел в задумчивости, дымя и поглядывая на пляжную суету, потом полез в карман и для вдохновения достал из кошелька последнюю, по всей вероятности, записку покойной Алисы Гайской: «Мируш надеюсь ты не крыса я тоже тебя не выдам».
Еще раз внимательно изучив мятую бумажку, я взял ручку и записал имена всех участников и свидетелей вчерашней драмы и три рубрики: «Отношение к убитой», «Мотив» и «Где был в момент убийства». Потом провел несколько горизонталь» и вертикальных линий и стал постепенно заполнять получившуюся таблицу. Когда закончил, она выглядела так:
Однако это произведение не слишком меня удовлетворило: многовато в нем было неясностей. Собственно говоря, только первый столбик можно считать полным. И, пожалуй, второй, так как он непосредственно связан с первым. Там, где отношение к убитой неизвестно, трудно было угадать мотив убийства, а там, где мотив самый сильный, в третьем столбике стояли вопросительные знаки. Впрочем, все написанное в третьем столбике, кроме первой и последней строки, было только догадкой, хотя самые явные причины подержать Алису под водой имели как раз те трое, у кого в третьем столбике пришлось поставить вопросительный знак. И все же — как бы они могли добраться до запершейся Алисы? Каким путем? Раз в «девятнадцатке» торчал изнутри ключ, оставалась только «восемнадцатка». Или приставная лестница — но это какая-то чепуха! Я бросил взгляд на фасад отеля. Если не ошибаюсь, расстояние между балконами не больше метра. Даже меньше. А что стоит крепкому мужчине перемахнуть, пусть даже над самой террасой, такое расстояние?… Скажем, Петру Кавалиру? Еще вчера на пляже я разглядел, какой он рослый, атлетически сложенный. Времени, чтобы уточнить, где поместился Баудыш со своей любовницей, у него было достаточно, к когда около полуночи они не сумели решить дело полюбовно…
Приставная лестница? Чушь собачья! Головоломное, но вполне вероятное путешествие по балконам — вот ключ к тайне запертой комнаты, к разоблачению убийцы Алисы Гайской.
Я подозвал официанта и расплатился. На часах была половина четвертого. Как долго придется ждать, пока не наступит темнота? До десяти? До одиннадцати? Возможно, до полуночи. Но я все равно попытаюсь совершить путешествие по балконам.
14
Мирка сидела на постели и ревела. Она только что проснулась и встала, похоже, с левой ноги. По лицу текли крупные, как горошины, слезы, она вытирала их ладонью, но из глаз тут же катились новые и новые.
— Что с тобой? — испуганно спросил я.
Она коротко встряхнула рыжей головой и всхлипнула в ответ. Я сунул ей носовой платок.
— Вытри слезы и скажи, что случилось.
— Ничего, — выговорила она в перерыве между всхлипами, — Ничего не случилось.
— Если ничего не случилось, нечего и реветь, — рассудительно заметил я.
— Ага, — согласилась она, сунула босые ноги в атласные шлепанцы и подошла к окну.
— Это ты здорово придумал — уйти и оставить дверь незапертой.
— Что такое? — воскликнул я.
— Я говорю, что ты здорово придумал — уйти и оставить дверь незапертой, — слово в слово повторила она и добавила: — Как это у тебя водится. Только в этом гадюшнике не столько грабят, сколько убивают. Например, топят.
— Мирка, — успокаивающе сказал я, — не сердись. Мне даже в голову не пришло. что… Словом, я полный идиот.
— Я вовсе не сержусь. Гонза. а просто боюсь, понимаешь?
— Боишься?
Мирка пожала плечами и, уже полностью взяв себя в руки, заявила:
— Конечно, я трусиха, Гонза, но все это выше моих сил. Не думай, что я так уж дрожу за свою шкуру, от судьбы не уйдешь, и все-таки… — Она помолчала, развела руками. — Алиса ведь была моя ровесница…
«И не только ровесница», — подумал я. но не пикнул в ответ ни слова, только подошел к Мирке, обнял и зашептал в самое ухо:
— Не бойся, милая, я с тобой…
— Повтори еще раз, — попросила она.
— Не бойся, я с тобой, — улыбнулся я.
— Нет, — запротестовала она, — Ты пропустил одно слово.
— Милая, — сказал я. — Повторить еще?
— Еще миллион раз. Но как в первый раз.
