Nomen Sanguinis. Имя крови - [29]

– Тут недалеко тронный зал. Как же, наверно, тебя огорчало, что ты не сидишь на троне, а лишь стоишь в ночной тени за ним. Как же тебя огорчало, что весь огромный мир даже не знает, под чью дудку пляшет. Наш мир Вечных и Истинных уже давно так мелок для тебя, да? – Гвинн так и не обернулся. Эрл прошел мимо и сел с другой стороны. Гвинн видел его профиль – жесткие складки у тонких губ, хищный нос с резко очерченными ноздрями, высокий лоб.

– Я и не должен был измениться, – ответил эрл, будто прочитав мысли Гвинна. Он повернулся к сыну: – Бессонных дней из-за твоих страданий у меня не было. А вот ты… Что ж, надо признать, сейчас ты выглядишь лучше, чем… некоторое время назад. – Эрл усмехнулся.

– Да, ты постарался на славу. – Гвинн посмотрел на распятие. – Надо было встретиться с тобой не тут, на священной нейтральной земле, а в пыточной и казематах. Тебе, наверно, там привычнее.

Годвин не шелохнулся.

– Ты давно выпрашивал порку, сын мой. И ночь мне свидетель, я терпел много веков и до последнего предлагал тебе присоединиться ко мне.

– Сегодня ты снова предложишь мне присоединиться к тебе, а иначе отправишь обратно? Будет сложно объяснить мое появление и исчезновение. Конечно, Истинные один раз закрыли глаза на якобы мою смерть. Но вот так сразу второй раз, да после встречи с любимым папой… – Годвин чуть вздрогнул, и Гвинн усмехнулся. – Кстати, как ты ее объяснил – мою смерть? Нападением, кажется?

– Я запретил упоминать твое имя как предателя и сказал, что ты пытался убить меня, но погиб раньше. Впрочем, нападение было правдой. – Годвин помолчал. – Если бы я предложил снова присоединиться ко мне, ты бы согласился? – Эрл пристально посмотрел на Гвинна, как тому показалось, даже с надеждой и некоторым любопытством.

– А что ты предложишь мне в обмен на годы боли и ужаса? – ответил Гвинн вопросом на вопрос.

– Что такое боль, сын? Всего лишь несколько минут в вечности. Она не убьет тебя, но многому научит.

Гвинн показал клыки.

– Может быть, сам попробуешь?

– О, что только я не пробовал за века. Иногда мне требовались годы, чтобы полностью восстановить тело. Ты спрашиваешь, что я могу тебе предложить. Все то же самое, сын. Весь этот мир и даже больше, и именно ты – мой наследник.

– Какой смысл быть наследником бессмертного правителя?

– Скажем так, я не смогу править в одиночку, так что скорее тут подходит слово соправитель.

– Ты уже владеешь огромными территориями. Зачем тебе больше, отец? – Гвинн запнулся всего на мгновение, но эрл заметил это.

– Тебе сложно называть меня отцом, не так ли? Наверняка ты все еще просыпаешься от кошмаров, в которых возвращаешься в камеру и тебя снова и снова отправляют на пытки. – Он усмехнулся. – Да, в этом и смысл порки. Показать, что будет, если снова нашкодишь. Сломать волю, поставить на место, продемонстрировать, что ты не самый сильный. Что ж, давай я скажу так: у тебя два выхода. Первый – ты присоединяешься ко мне, второй – прошедшие про́клятые годы покажутся тебе раем по сравнению с тем, что будет. И я позабочусь об этом лично.

– Какая приятная перспектива. В нашей семье столько нежности и понимания. Всегда ценил это. С того момента, как ты отобрал меня у матери.

Эрл задумчиво вздохнул:

– Жаль, что я так и не выбил из тебя ее глупости. В тебе слишком много от нее, ты так похож на…

– Не произноси ее имени, – прохрипел Гвинн.

Эрл продолжил, не обратив внимания:

– Она восстала против меня. Как и ты. Это был вопрос безопасности, сын. Ты – истинная, но дурная кровь Туата де Дананн. Огражденные великой стеной, долго жившие в мире своих иллюзий, кичливые в своей приверженности свободным традициям древних племен, они были обречены. Твоя мать любила напоминать, что в ее крови течет чистая кровь самого Ллуга, тогда как я и мое племя – выродки, оставшиеся после Великой Катастрофы. Мы эволюционировали, многому научились. Может быть, в ее предках было больше древней крови, но Древних давно нет, а мы есть. Было бы куда лучше убить и тебя. К сожалению, ни одна из любовниц и других жен так и не дала мне ребенка. Впрочем, теперь я понимаю, что зря не убил. Все эти столетия ты лишь мешал мне.

– Я понимаю, что остался в живых не потому, что ты любишь меня и боишься потерять. Вопрос в выгоде: моя сила, что неподвластна тебе, мои знания, мое происхождение. Ты не уничтожил меня, потому что я могу пригодиться, как и моя кровь, которую вы забирали литрами, отец. – Гвинн сделал акцент на последнем слове. – Я нужен тебе, но со смертью Эгиля у тебя совсем не осталось средств давления на меня. Прирученный я куда полезнее, ведь я даже сильнее своей матери. Я тебе нужен как подопытный образец, желательно пришедший на опыты добровольно и помогающий в них. – Гвинн удовлетворенно улыбнулся, заметив, как эрл чуть заметно сжал зубы. – Ты же отпустил меня? Отпустил, разыграв целый спектакль. Что же ты хотел? Уж не проверить ли, как напичканная черт-те чем Алия изменит меня? Давай начистоту. Ты и ее отпустил. Зачем? Ты мог бы провернуть все в своих лабораториях.

– Ты забываешь, сын, одну простую вещь, несмотря на то что сам недавно взывал к ней и обвинял меня в отсутствии ее. Любовь, что влечет за собой самопожертвование, желание спасти, защитить… Красивые слова, за которыми кроется химия крови… Однажды, глядя на очередной неудачный эксперимент, я подумал: может быть, мои опыты не дают нужного результата, потому что Алия должна хотеть спасти тебя и добровольно дать свою кровь. А ты – принять ее, потому что в любом состоянии хочешь лишь защитить Алию и воссоединиться с ней. Вы связаны, и вы любите друг друга так сильно, что ты пробился к ней сквозь все запреты, выстроенные мной у нее в голове, а она услышала.