Nomen nescio. Имя неизвестно - [91]

Гвинн поднял глаза к небу и долго вглядывался в него.

– Любовь тут ни при чем, но что-то во мне не дает покоя, когда я смотрю на нее. В любом случае, Алия – не Деотерия. Она другая.

Эгиль открыл рот и закрыл, махнув рукой.

– Я расскажу все, клянусь силой своей крови. Ты прав, я живу с чувством вины. Не только потому, что я инициировал мать Деотерии, не только потому, что вообще начал все это. Да, ты прав. Я сам проблема, первая и основная. Моя гордыня сподвигла меня на поиски способа вернуть силу Древних. Я так был увлечен этим, что возомнил себя мессией нашего рода, решив, что стану во главе сопротивления, – Гвинн усмехнулся. – Обошел, как же… Скорее я дал ему новую цель и даже средство… Если бы я больше обращал внимания на Део, если бы я выполнял свои обязанности Инициатора, если бы оберегал ее и защищал, то всего, что было дальше, не произошло. Я мог бы сдерживать ее, но делал все ровно наоборот, подталкивая к новым исследованиям. Лишь когда она убила Мириам, я прозрел: моя безответственность привела к этому результату. Она стала одержима, потому что ее Инициатор был одержим. Это не только чувство вины, Эгиль, наша связь крови с ней была поломана, но она была.

– О да! И ты просто сбежал!

– Да! И это всегда будет со мной! Как и убийство Део… Думаешь, это было просто? Я бы пожертвовал собой и уехал с ней, если бы она согласилась. Я любил ее. По-своему. Извращенные отношения, где ненависть переплетается с желанием обладать. Нет! – Гвинн пресек вопрос Эгиля. – Нет, я не вижу в Алии Деотерию, скорее в ней есть чуть Мириам. Разве ты не видишь? Уж ты-то должен был заметить! И именно поэтому я не смог убить ее. Я причинил так много зла этому роду, может быть, пора уже остановиться? В конце концов, у меня есть возможность вернуть долги, и я их возвращаю. Ты думаешь, что я пустил все на самотек тогда? Да ни черта. Я искал записи Део и либо воровал их, либо уничтожал, чтобы отец ничего не пронюхал о том, что она оставила наследницу. Я не знал, верить или нет Део: правда ли, что она обрекла свое дитя на смерть. На всякий случай, я искал ее. Не буду скрывать, мне было интересно посмотреть на Еву – ключ, который Део создала для меня. Но я нашел лишь ее могилу, вот только она умерла родами! Раз за разом нить прерывалась и снова появлялась через десятки лет, когда я уже думал, что все кончено.

– Как эрл Годвин узнал о потомках Деотерии?

– Каким-то образом он встретил в Лондоне мать Алии. У нее глаза Деотерии. Эрл тут же пустил ищеек.

– Ну да, ведь мать ты убить тоже не смог, а мне позвонить не удосужился.

– Эгиль, услышь меня. Я не хочу больше зла. Разве ты не видишь, что судьба ведет нас к чему-то? Надо уже пройти этот путь, чтобы узнать, к чему.

– Этот путь легко прервать. Я могу убить ее так, что ей даже не будет больно.

– Нет. Она не виновата в грехах Деотерии, она не совершила никакого зла.

– Но совершит.

– Мы этого не знаем.

– Она точно ключ?

– Да. Пусть и с изъяном. Я бы хотел, чтобы она осталась человеком и прожила свою жизнь, но…

– Вопрос ее инициации – лишь вопрос времени. Гвинн, ты ведь понимаешь, что если инициируешь ее, то начнется Рагнарек? Део не просто так создала ключ под тебя. Эрл Годвин не успокоится, пока не заполучит ее для себя. И только Один знает, что с ней будет. И с тобой. Всем будет проще, если она умрет.

– Если ее инициируешь ты – это все изменит.

Эгиль застыл.

– Гвинн, ты понимаешь, о чем меня просишь?

– Да. Я прошу тебя инициировать потомка Деотерии. Той самой, которая убила всю твою семью. Ты не знаешь одного, Алия и есть твоя семья. Ведь Деотерия забеременела от твоего потомка, сына Мириам, поэтому я и не послал тебя к Еве… и поэтому я не послал тебя к Алии.

Глава 10

Эгиль ушел и не возвращался сутки. Алия приехала, когда его не было. Она начала собирать вещи, но Гвинн переубедил ее, сказав, что все изменится. Он был прав. Теперь Эгиль не разговаривал с Гвинном, но показательно присматривал за Алией. Сначала она думала, что он издевается, но, по прошествии времени, поняла, Эгиль всерьез изменил к ней отношение.

Периодически она замечала внимательный взгляд Эгиля. Он будто пытался найти в ней что-то и все бормотал и бормотал на каком-то странном диалекте скандинавского языка.

Гвинн уехал, и Алия осталась с Эгилем. Она вдруг поняла, что ей нравится проводить с ним время. Эгиль был как скала во время шторма, надежный и спокойный в любой ситуации. Он кардинально отличался от Гвинна. Никаких вечеринок, никаких любовных похождений, никаких проказ с вторжением в музеи и дворцы в ночное время, как обожал делать Гвинн. Они разговаривали, а чаще молчали. Алии нравилось их затворничество. Она наконец призналась себе, что немного устала от толпы, которую Гвинн постоянно собирал вокруг себя. В присутствии Эгиля у нее было ощущение, что есть только она и важна лишь она одна. Если Алии нужна была помощь, он моментально оказывался рядом.

Лучше всего она узнала его, когда они вышли в море. Ночью, как обычно. Если сначала Алия еще волновалась, то, очутившись на борту, моментально успокоилась, глядя на Эгиля. Он прокладывал маршрут так, словно ни карты, ни компас ему были не нужны. Эгиль попал в свою стихию. Он чувствовал лодку, как продолжение своего тела. Алия восхищенно за ним наблюдала.