Номад - [27]

Я позволил себе маленькое удовольствие и прилёг на траву, пахнущую земляникой. Взглянул в ослепительное небо, по которому плыли редкие облака. Как же хорошо! Совсем как в детстве.

Перекатившись на живот, я закусил травинку и принялся наблюдать, как непуганое семейство кроликов пасётся неподалеку от меня. Они то флегматично жевали траву, то кидались вприпрыжку сквозь высокую осоку – особенно старался самый маленький кролик, вызвав у меня почти что умиление.

Громко каркнула какая-то птица, и кролики бросились наутёк. Раз – и нет их вовсе, как будто исчезли. Я вначале хмыкнул – дескать, резвые какие, но потом странное чувство заставило меня подняться на ноги. Не могли зверята так быстро исчезнуть, не телепортировались же они всё-таки.

Я сделал несколько шагов вперёд и остановился. Организм моего воплощения среагировал первым – всё же его мир был ему хорошо знаком. Знаете такую фразу: «засосало под ложечкой»? Я никогда не понимал её, но сейчас, кажется, понял. Понял после того, как увидел это. За вами погнался огромный медведь – засосало под ложечкой. Скрутило живот перед экзаменом – засосало под ложечкой. Увидели посреди чистого поля нечто ужасное и чуть не обделались от страха – засосало под ложечкой. Последнее было как раз моим случаем.

Кролики не исчезли. Кролики провалились в бездну. Говоря: «бездна», я выражаюсь вовсе не метафорически. Посреди зелёного поля с клевером и иван-чаем расположилась самая настоящая Бездна. Пропасть без дна, зияющая, словно рот великана. Она была метров пятьдесят в диаметре, а её стены усеивали острые кристаллы, напоминающие драконьи клыки.

Несколько секунд я безмолвно смотрел в черноту, которая начиналась примерно через километр, а затем в ужасе отшатнулся. Эта штуковина была столь же неуместна здесь, как и коровья лепёшка посреди дворцовых палат. И кто вообще додумался расположить эту Бездну здесь, в поле?! Дьявол, да я и сам мог провалиться туда, если бы лёг на несколько метров ближе!

В этот момент – хвала небесам – сработал таймер. Это произошло очень вовремя, потому что ещё чуть-чуть, и моё сердце разорвалось бы от ужаса.

«НОМАД» требовал зарядки; впрочем, я тоже. Увиденное потрясло меня до глубины души, но в то же время я понимал: найденный мир – это артефакт, редкий самородок, огранкой которого мне предстояло заняться. Я не встречал упоминаний о нём в инструкции, вполне возможно, что я был первым из людей, кто нашёл его. Или кто выжил. Кто знает, может быть, эта Бездна – единица мигрирующая и появляется каждый раз в новом месте.

Зарядка устройства продолжалась пять часов. За это время я успел пообедать, а также досконально зафиксировать то, что пережил. После того как описал Бездну во всех красках, она перестала быть для меня столь же пугающей, как при встрече. Ну пропасть и пропасть, чего тут такого. Однако главная «опасность» мира-самородка была впереди.

Я очнулся посреди поля. В тот же самом месте, откуда моё сознание исчезло пять часов назад. Это было странно, ведь обычно после моего ухода воплощения продолжают жить своей жизнью, не особо подозревая о том, что кто-то побывал в их голове. Ну, по крайней мере, я так считал. Неужели рыбак просто взял и проспал всё это время?

Бездна всё так же была рядом. В этот раз я ограничился лишь беглым взглядом в её чёрное нутро, потому что чувствовал: что-то изменилось. Я огляделся по сторонам: лес, поле, холм – всё было на месте… Чёрт побери! Солнце! Оно ничуть не сдвинулось с места! Однако его свет стал будто бы менее интенсивным. Краски вокруг поблёкли, небо и трава потускнели, и даже птицы пели не так заливисто, как утром.

Моё сердце сжалось от тревоги. Разве может быть так, чтобы светило не двигалось? Что это за мир такой? Что ещё я о нём не знаю? Я не знал ничего. И через пять секунд это самое «ничего» выбежало из леса.

Мужики. Шестеро или семеро. В чём мать родила. С большими руками, ступнями и маленькими головами. Они мчались мне навстречу и что-то радостно мычали, словно отряд глухонемых Герасимов. Ужасная догадка пронеслась в моей голове. Я открыл рот и попытался сказать что-то вроде: «Привет, мужики!», но получилось только: «Му-у-у-уа-а-ау-у-у».

Непонятно, что было первично: отсутствие речи в этой мире или же отсутствие мозгов в голове моего воплощения. Теперь многое вставало на свои места: аскетичный образ жизни, неумело построенное жилище… В этой реальности я был, что называется, умственно отсталым.

За моей спиной послышались женские крики. Семь или восемь девушек с корзинами, полными грибов, разбегались в разные стороны при виде мужчин. Их речь была такой же невнятной, однако нагота была прикрыта просторными сарафанами, напоминающими мешки для картошки. Они убегали от мужиков, а те, обезумев от радости, ловили их и… о, ужас! Принимались совокупляться прямо здесь, на поляне!

Я почувствовал, что меня вот-вот стошнит. Но что было ещё хуже: при виде женщин организм рыбака пришёл в полную боевую готовность. Должно быть, здесь всё работало на уровне инстинктов: увидел самку – размножайся. Даже если ты в поле. Даже если рядом Бездна. Даже если ты видишь свою даму в первый и последний раз.