Ноль - [6]

Сперва я стал нечаянным свидетелем тайной беседы нашей новой домохозяйки с местным констеблем; женщина указывала на ведущую к моему жилищу лестницу и стучала себя пальцем по виску – в очевидной связи с моими экстрасенсорными и месмерическими способностями. Позднее некий человек, коего я теперь знаю за полицейского в штатском, остановил меня на улице по явно неубедительному поводу и завел пустой, бессмысленный разговор о погоде с единственной целью выудить из меня информацию.

До предъявления обвинения дело так и не дошло, однако вскоре новые работодатели тоже начали бросать в мою сторону весьма недвусмысленные взгляды. Все это вместе взятое приводило к единственному заключению, что присутствие способности создает вокруг меня отчетливую, доступную глазу ауру, каковая и вызывает заинтересованное любопытство окружающих.

По мере того как эта аура привлекала внимание все большего количества людей – теперь на нее косились даже в кафе и на автобусных остановках – а также в связи с прямыми, пусть и вскользь брошенными замечаниями на ее счет (шутливый характер последних выше моего понимания), я начал все больше склоняться к мнению, что вскоре моя сила утратит всякую практическую полезность. Страх быть обнаруженным не позволит мне ее применять. Я буду вынужден уничтожить блокнот, продать сейф, столь долго хранивший его секрет, и даже – по возможности – никогда впредь не думать о силе, ведь вполне может статься, что подобные мысли сами уже по себе способны порождать опасную ауру.

Жестокая необходимость оставить силу – именно в тот момент, когда я только-только начинаю в полной мере осознавать представляемые ею возможности, – явилось жесточайшим ударом судьбы. По причинам, все еще сокрытым, мне было дано отодвинуть – пусть и немного – завесу, отделяющую наш до отвращения знакомый мир повседневных банальностей от мира внутреннего, неподвластного времени и законам природы. Так неужели сила и порожденное ею прозрение исчезнут навеки?

С этим мучительным вопросом в голове я открыл напоследок сейф. Мой блокнот, где почти не осталось уж чистого места, содержал на своих страницах едва ли не самый удивительный – пусть и неопубликованный – текст в истории словесности. Вот уж где воистину было установлено главенство пера над мечом!

В момент одинокого наслаждения этой мыслью меня внезапно посетило ослепительное озарение. Я придумал оригинальнейший, а вместе с тем и предельно простой способ сохранить силу в ее самой безличной и убийственной форме, способ, не связанный с необходимостью прибегать к ней раз за разом, перечисляя имена все новых и новых жертв.

Вот в чем заключался мой замысел. Я напишу и непременно опубликую простой по языку, явно вымышленный рассказ, где с предельной откровенностью поведаю читателю обстоятельства проявления силы и весь ход дальнейших событий, методично перечислю имена жертв, образ их смерти, постепенное заполнение блокнота и серию проведенных мною опытов. Все это будет изложено с предельной откровенностью, без малейшей утайки. Далее я сообщу о своем решении отказаться от силы и опубликовать подробный, беспристрастный отчет о связанных с ней событиях.

В полном соответствии с этим замыслом рассказ был написан и попал на страницы широко известного журнала.

Вы удивлены? Ничего удивительного – будь все именно так, я бы попросту подписал свой смертный приговор, отправил себя прямиком на виселицу. Но я забыл упомянуть об одном элементе рассказа – о неожиданной развязке, этаком сюрпризе напоследок, заключительном взбрыкивании сюжета. Как и положено любому пристойному повествованию, мой рассказ под конец тоже взбрыкивает – с яростью, способной сбить нашу планету с предначертанного от века пути. Для чего, к слову сказать, он и был написан.

Ибо этот рассказ содержит в себе мое последнее задание неведомой силе, последний смертный приговор, выносимый не мне, но мною.

Кому? Да кому же еще, если не читателю! Да, – согласитесь вы, – весьма оригинально. До той поры, пока все экземпляры журнала не исчезнут из обращения (тираж и близость к предполагаемым жертвам небывалого мора позволяют надеяться, что на это потребуется значительное количество времени), сила будет неустанно сеять смерть и опустошение. И только автор рассказа может ничего не бояться, ибо ни один суд не примет во внимание информацию, полученную свидетелями понаслышке, – а кто, скажите на милость, сможет выступить с показаниями, основанными на личном опыте?

Но где же напечатан этот рассказ? – спрашиваете вы в опасении купить по случайности этот журнал и прочесть его.

Я отвечаю: здесь! Это именно тот рассказ, что лежит перед вами. Наслаждайтесь им напоследок, его конец – ваш конец. Сейчас, когда вы читаете эти немногие заключительные строки, на вас внезапно нахлынут ужас и отвращение, мгновение спустя вас охватит слепая, животная паника. Ваше сердце болезненно сжимается, пульс слабеет… мысли туманятся… вы чувствуете, как из вас вытекает жизнь… Вы тонете, исчезаете, еще несколько секунд, и вы сольетесь с вечностью… три… два… один…

Все!

Ноль.