Ноктюрн по доктору Фрейду - [3]
Во дворе комендатуры толпились люди, их было больше сотни. Какая-то женщина посмотрела на бабушку и заметила:
– Когда дойдет ваша очередь, ваша белая пеленочка будет цвета этой плащ-палатки – и указала, рукой на коричнево-зеленую плащ-палатку, лежащую на земле. А бабушка держала младшую девочку на руках.
Тут произошло какое-то движение, и несколько человек, воспользовавшись беспорядком, попробовали проскользнуть в домик комендатуры без очереди. Возникла потасовка. На крыльцо выбежал немец с автоматом и открыл пальбу. Все попадали на землю, только бабушка осталась стоять, прижимая к себе ребенка. «Заходите», – любезно предложила ей женщина в форме, открыв дверь. «Заходите, заходите», – повторила она, окидывая взглядом вжавшихся в землю посетителей. И бабушка вошла.
На краю стола в кабинете коменданта сидел молодой красивый немец и болтал ногой. За его спиной висел портрет Гитлера, с таким пронзительным взглядом, что бабушке стало не по себе.
– Не смущайтесь, – заметил, довольно улыбаясь, комендант на хорошем русском языке, проследив за ней. – Всем известна гипнотическая сила взгляда фюрера. – При этом он не переставал болтать ногой в хромовом блестящем сапоге.
– Так чего же вы хотите?
– Я хотела бы попасть домой.
– Зачем? Вы знаете, что сейчас война, эшелоны загружены войсками.
– Но там моя семья, моя мама.
Комендант стал серьезен.
– И где ваш дом?
– В Одессе…
– Ах, Одесса, – он рассмеялся. – Schwarzes Меег, skumbria [1] …
Он посмотрел на детей, жмущихся к стенке, и выписал бабушке четыре полных плацкарты, с какими-то полосами, которые означали priority.
Собирали бабушку в дорогу всем селом. Как-то грустно собирали… Приходили прощаться. Последним пришел священник и принес горшочек меда. Возьми – сказал – пригодится.
В общем, большую часть пути бабушка проехала без приключений. А когда началась румынская территория, формально на въезд требовалось разрешение румынских властей. Бабушку высадили на безлюдном полустанке.
«Стою, – рассказывала бабушка, – ночь, кругом ни души, собаки лают, плачу. Вдруг откуда ни возьмись товарняк, из паровоза выглядывает машинист, пожилой мужчина, махнул мне рукой и крикнул: „Быстро прыгай ко мне!“»
Бабушка с детьми успела вскочить в кабину, и паровоз набрал ход. На границе машинист, передавая бумаги через окно, сказал, что все в порядке и посторонних нет. Он очень рисковал.
Поезд довез их почти до самого дома, бабушка растерялась: как отблагодарить этого человека? У нее ничего не было. Она достала горшочек меда, который передал священник.
Машинист улыбнулся и принял его.
Так бабушка вернулась домой.
Почему я об этом пишу?
Как говорила Раневская: «Есть люди, в которых живёт Бог. Есть люди, в которых живёт дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты…». Бабушке на пути попадались Люди, амне все чаще что-то другое…
Счастье
Бабушка рассказывала, что во время войны, когда советские войска уже наступали, какое-то время линия фронта проходила буквально в конце нашего огорода. И пока военные рыли окопы и строили блиндажи, она с детьми выкопала яму в обрыве, как она говорила, где все и прятались. И когда все кончилось, вошли новые войска. В пещерку заглянул солдат и, услышав какое-то шевеление, хотел бросить гранату. Но потом увидел чумазое детское лицо и передумал. Так он всем и запомнился – солдат с гранатой. Бабушка говорила, что Бог их хранил и это – счастье.
А потом у нас квартировали телефонистки – молодые девушки, мобилизованные, кто откуда, согласно законам военного времени. Девчонки были не приспособлены к военно-полевой жизни, где зачастую не то что горячей воды или удобств, а и спать толком негде было.
– Вы знаете, – говорила бабушке одна из девушек, сжимая в руках кружку с кипятком, – до войны мне мама наливала большую чашку какао с молоком и строго следила, чтобы я ее выпила. А я выливала ее, когда мама отворачивалась, и радовалась, как у меня это ловко получилось. Вот бы сейчас эту чашку…
Терпи козак – атаманом будешь
В старом доме в одной из комнат все еще оставались деревянные ставни. Весь дом был перестроен, везде стояли новые окна и новые двери, а в этой оставалось старое окно со ставнями. В ветреные дни зимой из окна довольно сильно дуло, но его не трогали. Ставни мало того, что смотрелись одиозно на фоне испанского кафеля, но были еще и с дырками, которые нельзя было не заметить, т. к. располагались они прямо посередине.
Но в конце концов, именно из-за одиозности все это могло сойти за стиль «гранж».
Я как-то поинтересовался у бабушки, откуда такая любовь к этому барахлу. Бабушка задумалась и сказала: конечно, давно надо было поменять.
– А откуда дырки?
– Так это от пуль.
– От каких еще пуль?
В ответ бабушка махнула рукой и рассказала такую историю:
Во время войны каждый зарабатывал, как мог. В поселке было много виноградников, и сосед, который незадолго перед войной вернулся в Украину из Америки, используя приобретенные предпринимательские навыки, стал делать вино и продавать его. Дела его шли неплохо, пока немцы не решили, что лучше вино просто брать, чем покупать.
Тогда он стал прятаться от навязчивых клиентов. Однако те не хотели мириться с потерей точки и пошли вразнос. Сначала они побили окна у соседа, а потом и в бабушкином доме. Когда бабушка начала возмущаться, самый заядлый, продолжая бить стекла, повторял:
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».