Ноктюрн - [31]

На рассвете Луиса Вентэро разбудил шум перестрелки. Неподалеку строчил пулемет. С каждой минутой стрельба приближалась.

Вдруг кто-то тяжело перевалился через забор. Немного погодя в окно постучали. Вентэро вскочил с постели, под тюфяком разворошил слежавшуюся солому, достал револьвер и на цыпочках подкрался к окну. Стук повторился. Вентэро ждал.

— Отец, помоги!

Вентэро распахнул раму. Привалившись к стене, у окна стоял Селестино.

— Я ранен. Погоня... Скоро они будут здесь...

Горячая очередь свинца прошлась по крыше дома. Стреляли где-то на окраине поселка. Раздумывать было некогда. Вентэро выбежал во двор, подхватил сына на руки и понес его к причалу. Уложил Селестино в лодку, запустил мотор. Поселок и скалы быстро таяли в тумане.

— Селестино! Что случилось?

Селестино молчал. Из простреленной ноги текла кровь.

Вентэро решил на этот раз идти вдоль берега. В море при густом тумане легко заблудиться. Но вблизи от берега лодке ежеминутно грозила опасность разбиться о подводные камни. Вентэро понадеялся на удачу да на свое рыбацкое чутье. Вскоре он был у Ведьминой пещеры.

В тусклом свете коптилки понуро сидело человек двенадцать. Молча потягивали сигареты. Партизанский отряд значительно увеличился, однако не вернулся Селестино. Под градом пуль люди облазили весь лес, но не нашли своего командира.

По сводам пещеры двигались черные тени. Туман понемногу редел. На море поднимался ветер, с глухим ворчанием волны врывались в отверстие пещеры.

— Будет буря... — проворчал Санчес, еще ниже опуская голову. — Бедный Селестино...

Снаружи сквозь плеск воды и глухие удары волн о скалы послышался негромкий стук мотора. Он нарастал. Люди переглянулись, повскакали с мест, уставившись на расщелину, слабо белевшую в предрассветном сумраке.

Стук прекратился, тихо, едва различимо зазвучала песня.

В узком проходе показался черный смоленый нос лодки. Вентэро, отталкиваясь веслом, продвигал ее вперед. На дне лодки лежал Селестино.

Старый рыбак взял сына на руки, вынес его на площадку, упал перед ним на колени.

— Селестино, скажи что-нибудь! Сын мой, ты ведь жив! Ты должен жить!

Товарищи промыли рану, перевязали. Санчес потрогал пульс и сказал:

— Пульс нормальный... Только крови много потерял. Ничего, мы его выходим, он поправится. Не унывайте, отец, все будет в порядке.

Вентэро помог уложить сына на подстилку из травы и веток, укрыл его одеялом.

— Смотрите за ним, Санчес, — сказал он, — позаботьтесь о моем сыне! Завтра ночью приеду проведать. А теперь — обратно. Уже светает. Боюсь, как бы дома не стряслась беда. Весь поселок был под огнем.

Вентэро сел в лодку, оттолкнулся веслом, потом опять повернулся к партизанам.

— Да, вот что... Если со мной что-то случится, тогда... Вы-то его не знаете, а Селестино знает. Марсиано Пенья, рыбак, всех своих сыновей потерял... Он придет вместо меня. Так мы условились... До свидания!

— До свидания, отец! — дружно отозвались партизаны, и Вентэро вышел в море.

На этот раз он сделал круг побольше.

Туман рассеялся, в предутреннем свете хорошо проглядывался берег. Ветер крепчал. Дул он с востока. Багряный горизонт с серыми полосками туч снова предвещал бурю. Вентэро круто повернул лодку к поселку.

Берег быстро надвигался. Уже можно было различить ближайшие домики, белую песчаную полоску у пристани, большие лодки с мачтами. Наконец, стали видны и маленькие моторки, а потом и...

Вентэро приставил к глазам ладонь, прищурился, напрягая зрение. От причала отошли три моторки. Рассредоточившись, направились в его сторону. Рука машинально заглушила мотор. Лодка прошла еще немного, остановилась, покачиваясь на волнах.

Нет, это не рыбаки. Так рыбаки не выходят в море. Рыбаки идут гуськом, друг за дружкой. Рыбаки не покинут гавань, когда с минуты на минуту должна навалиться буря.

Моторки приближались. В просветлевших сумерках стали отчетливо видны застывшие фигуры, очертания автоматов. Уйти обратно в море? Бензина хватит ненадолго. А может, совсем и не его разыскивают. Может, все-таки рыбаки...

Одна из лодок двигалась прямо на него, две другие шли в обхват, держась на расстоянии выстрела. Ну, теперь ясно — это за ним. Бежать поздно.

Вентэро взял сети, начал понемногу выбрасывать в море как ни в чем не бывало. Между делом достал из кармана заряженный револьвер, сунул его под штанину в шерстяной носок.

Средняя лодка была рядом. На ней заглушили мотор, она двигалась по инерции. Над бортом торчало семь голов и семь автоматов. У Вентэро сердце упало. Моторка с разгона ткнулась носом в его лодку. Несколько пар рук вцепились в смоленый борт, и трое фалангистов перемахнули к нему.

— Руки вверх!

Двое стояли, подняв автоматы, третий ощупывал карманы.

— Откуда плывешь, скотина?

— С рыбалки. Хотел вот сети забросить в море подальше, а гляжу, штормить начинает... Решил уж тут, поблизости, так оно верней...

— А что, выловить собирался? Партизан?

— Разве партизаны в море водятся, сеньор? Сколько лет рыбачу, а такого видеть не приходилось.

— Не приходилось? Нынче ночью тоже не приходилось? А чья это кровь?

Вентэро обомлел. Только теперь заметил он кровь на дне лодки.