Ноги - [8]
Он совершил побег — не пошел в школу, уже без всякого сожаления миновал пустырь, расположенный между банно-прачечным комбинатом и железной дорогой, не замечая ни деревянных самодельных ворот, ни «центрального круга», который еще вчера прочерчивал собственной подошвой. Поднялся на платформу и сел в электричку, идущую в сторону Москвы. Он и раньше с пацанами ездил на недавно открывшийся вещевой рынок в Царицыно — потолкаться по рядам, поглазеть на нарядные коробки видеокассет, на плакаты с голыми девицами, прицениться к китайским футболкам, к железным перстням в виде человеческих черепов… но сегодня был день исключительный. И ощущение собственного тела, и то, как он воспринимал происходящее вокруг, — все это было до невероятности странным. С одной стороны, его восприятие было обострено, и в то же время он погрузился в какое-то небывалое прежде оцепенение: он будто грезил наяву, будто спал с широко раскрытыми глазами. Все вокруг него было несомненным, достоверным, подлинным как никогда, но вместе с тем он никак не мог поверить в то, что сам он действительно существует. На минуту Семену даже показалось, что он болен — точно так же, как последней зимой, когда он целую неделю температурил. Тогда привычные узоры на обоях превратились в живописные призраки: там были и острые, зловещие профили разных уродцев, и, отдельно, большое, вытянутое страшное ухо, и одноногий футболист, согнувшийся под тяжестью собственного горба, и очертания каких-то неведомых материков, и рубиновые пожарища, и, в отсветах этих пожарищ, погибающие города…
Вот и сегодня с утра Семен испытывал нечто подобное, с той лишь разницей, что ощущал в себе незнакомое прежде напряжение воли. И вот теперь все это кончилось, оборвалось, не сбылось… Уголовная местная шантрапа размазала его по асфальту.
Но он все-таки поднялся. Вытер нос рукавом шерстяной олимпийки. Он увидел, что высокие ворота наконец-то открыли. Однако толпа как будто наткнулась на прозрачную стену. Встав на цыпочки и вытянув шею, Семен разглядел пятерых стоявших за воротами парней — они осаживали и усмиряли всю эту разбушевавшуюся мальчишечью ораву. Ах, какие на них были костюмы — стального цвета, с фигурными красными вставками! Ах, какие чудесные, обо всем говорящие ромбы лепились по рукавам и один, чуть побольше, — на правой стороне груди. Конечно, не сами по себе костюмы были восхитительны, — те, кто носил их, принадлежали к иному миру, к какой-то особой породе людей. Они были похожи друг на друга как близнецы. Им было лет по пятнадцать, и они принадлежали к школе!
— А ну назад! — кричали они толпе. — По пятеркам, вас будут впускать по пятеркам. А ну встал на место!
Отобрав двадцать человек, парни закрыли ворота. И вот тут-то Семен каким-то невероятным, неожиданным для самого себя образом прорвался к воротам и прилепился лбом к горячим прутьям. И уже никакая сила не могла его от этих прутьев отлепить. Он увидел, как отбирают в школу. На огороженном и очень маленьком участке поля две первые пятерки поставили друг против друга. И тут же пацаны затеяли остервенелый спор — никто не хотел становиться в ворота. Вратарей назначили в приказном порядке. Вслед за этим один из «работяг» тренеров — лысый, обрюзгший — вставил в пухлые губы свисток, и началась обычная дворовая возня — каждый старался присвоить мяч, чтобы не расставаться с ним как можно дольше.
Все остальные, оставшиеся за оградой, мгновенно превратились в зрителей и неистово орали:
— Вешай, вешай!
— Ну вон же, вон же он открыт!
— Ай, красавчик!
— Сам, сам давай!
— Пошел!
— Вот лошара! Лошара, он и есть лошара!
Каждый оставшийся за воротами считал своим долгом прокричать какую-нибудь чудовищную глупость, каждый спешил оповестить мир о своем исключительном понимании игры, каждый корчил из себя невиданного виртуоза, и каждый торопился выразить свое презрение к тому, кому в данную минуту посчастливилось играть.
Счастье это длилось недолго; только пацаны успевали распределиться по своим позициям, только каждый из них успевал пару раз поддеть, протолкнуть, «пригладить» мяч, как тут же раздавалась издевательская трель и обрюзгший лысый тренер изгонял счастливцев с поля, как из рая. На их место заступали новые рекруты, а затем еще и еще…
Уходили, загнанно дыша, понурившись, с преувеличенным усердием разглядывая носки своих кроссовок и кед, с низко опущенными головами. И вдруг по толпе, как будто по электрической цепи, пронеслось, проскочило моментальным разрядом — ВЗЯЛИ! Кого-то одного взяли!
За каких-то полтора часа прогнали больше сотни претендентов. А Семен все маялся возле ограды — на него не обращали внимания, его не выбирали.
— Эй, теперь ты! Давай быстрее… — Парень в костюме — один из небожителей — поманил Шувалова пальцем. — Это тебе в давке нос расквасили?
Семен кивнул.
— А чего ты хотел? — усмехнулся парень. — У нас так всегда: как набор объявят, так то руку кому-нибудь сломают, то рожу до мяса обдерут. Вся Москва в звезды ломится. Как в модельное агентство, ей-богу.
— Чего?
— Чего «чего», деревня? Про модельные агентства не слышал, что ли? Там такая же очередь, но только из телок. Из девочек таких… длинноногих. Я один раз видел — картинки. И все к красивой жизни рвутся. Мечтают жить в Париже. Как зовут-то тебя, пацан? Семен? А меня — Ильдар. А откуда сам-то? Че за Сретенск такой? Не слыхал. Тебе сколько до Москвы ехать? Хорош здесь отираться — пошли со мной. А то еще час, и лавочка закроется, поплетешься домой несолоно хлебавши.
Гражданская война. Двадцатый год. Лавины всадников и лошадей в заснеженных донских степях — и юный чекист-одиночка, «романтик революции», который гонится за перекати-полем человеческих судеб, где невозможно отличить красных от белых, героев от чудовищ, жертв от палачей и даже будто бы живых от мертвых. Новый роман Сергея Самсонова — реанимированный «истерн», написанный на пределе исторической достоверности, масштабный эпос о корнях насилия и зла в русском характере и человеческой природе, о разрушительности власти и спасении в любви, об утопической мечте и крови, которой за нее приходится платить.
Великая Отечественная. Красные соколы и матерые асы люфтваффе каждодневно решают, кто будет господствовать в воздухе – и ходить по земле. Счет взаимных потерь идет на тысячи подбитых самолетов и убитых пилотов. Но у Григория Зворыгина и Германа Борха – свой счет. Свое противоборство. Своя цена господства, жизни и свободы. И одна на двоих «красота боевого полета».
Новый роман Сергея Самсонова «Проводник электричества» — это настоящая большая литература, уникальная по охвату исторического материала и психологической глубине книга, в которой автор великолепным языком описал период русской истории более чем в полвека. Со времен Второй мировой войны по сегодняшний день. Герои романа — опер Анатолий Нагульнов по прозвищу Железяка, наводящий ужас не только на бандитов Москвы, но и на своих коллег; гениальный композитор Эдисон Камлаев, пишущий музыку для Голливуда; юный врач, племянник Камлаева — Иван, вернувшийся из-за границы на родину в Россию, как князь Мышкин, и столкнувшийся с этой огромной и безжалостной страной во всем беспредельном размахе ее гражданской дикости.Эти трое, поначалу даже незнакомые друг с другом, встретятся и пройдут путь от ненависти до дружбы.А контрапунктом роману служит судьба предка Камлаевых — выдающегося хирурга Варлама Камлаева, во время Второй мировой спасшего жизни сотням людей.Несколько лет назад роман Сергея Самсонова «Аномалия Камлаева» входил в шорт-лист премии «Национальный бестселлер» и вызвал в прессе лавину публикаций о возрождении настоящего русского романа.
Известный андерграундный композитор Матвей Камлаев слышит божественный диссонанс в падении башен-близнецов 11 сентября. Он живет в мире музыки, дышит ею, думает и чувствует через нее. Он ломает привычные музыкальные конструкции, создавая новую гармонию. Он — признанный гений.Но не во всем. Обвинения в тунеядстве, отлучение от творчества, усталость от любви испытывают его талант на прочность.Читая роман, как будто слышишь музыку.Произведения такого масштаба Россия не знала давно. Синтез исторической эпопеи и лирической поэмы, умноженный на удивительную музыкальную композицию романа, дает эффект грандиозной оперы.
Новый роман Сергея Самсонова — автора нашумевшей «Аномалии Камлаева» — это настоящая классика. Великолепный стиль и чувство ритма, причудливо закрученный сюжет с неожиданной развязкой и опыт, будто автору посчастливилось прожить сразу несколько жизней. …Кошмарный взрыв в московском коммерческом центре уносит жизни сотен людей. Пропадает без вести жена известного пластического хирурга. Оказывается, что у нее была своя тайная и очень сложная судьба, несколько человек, даже не слышавших никогда друг о друге, отныне крепко связаны.
…один — царь и бог металлургического города, способного 23 раза опоясать стальным прокатом Землю по экватору. Другой — потомственный рабочий, живущий в подножии огненной домны высотой со статую Свободы. Один решает участи ста тысяч сталеваров, другой обреченно бунтует против железной предопределенности судьбы. Хозяин и раб. Первая строчка в русском «Форбс» и «серый ватник на обочине». Кто мог знать, что они завтра будут дышать одним воздухом.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие мистического триллера «Сон Брахмы» разворачивается накануне Миллениума. Журналист Матвей Шереметьев, разгадывая тайну одной сгоревшей церкви, приходит к ужасному предположению: а что, если конец света уже наступил и нашего мира на самом деле не существует – мы лишь снимся дремлющему Богу?