Ночью в дождь... - [54]

Владелец красных «Жигулей» — Викелис (он же главный технолог цеха) подходит к нам, он окрылен надеждой, но уже первые наши вопросы рассеивают ее.

Разговор происходит в его «аквариуме»: три стеклянные стены позволяют видеть весь цех с конвейерными линиями, а четвертая — окно — выходит прямо на стоянку.

— Как мы копили! — кисло улыбается он. — Годами отказывали себе во всяких радостях. Уже было скопили, уже можно было и покупать, да тут цены на машины повысили… Знаете, когда наконец мы ее пригнали домой, то уже и радоваться не могли. Но жена очень хотела иметь машину… Почему я решил, что здесь, под окнами, будет самое надежное место? Казалось бы — приобретенье тут, на глазах, только по бокам его не можешь похлопать: эти окна вообще не открываются. Я же видел. Я же видел, как эти мои десять тысяч укатили! Воры выехали на улицу и свернули направо. По всем правилам, спокойно, пропустив транспорт, ехавший по улице. «Не может быть!» — чуть не закричал я. «Ведь в моей машине имеется сигнализация! Сейчас она завоет, а мотор заглохнет! И я, дурак, не сразу позвонил в милицию, а побежал к проходной и потом еще вкруговую по улице до стоянки. Чтоб догнать легковую машину, которая за эти несколько минут далеко укатила в неизвестном направлении. Автовладельцем я был целый месяц. С меня довольно! Хорошо, хоть была застрахована. Какую-то часть денег получу обратно. Мы с женой подсчитали, что на эти деньги семья могла бы ежегодно проводить отпуск на лучших курортах более десяти лет.

— Как выглядел вор?

— Я не видел.

— Событие у вас такое, что его, наверно, обсуждал весь завод. До вас не дошли никакие слухи?

— Как это понять?

— Если кто-нибудь заметил бы что-то подозрительное, то, наверно, это дошло бы и до вас?

— Конечно.

— Так были какие-нибудь отголоски разговоров?

— Абсолютно ничего. Можно лишь сделать вывод, что вор был прекрасным знатоком своего дела. В доме напротив стоянки живет один наш работник. Он утверждает, что когда выходил из своего парадного, то видел мою машину еще на месте. Он не спеша шел прямо на работу. Я с ним столкнулся уже во дворе завода по эту сторону клумбы, которая разбита вокруг Доски почета. Значит, машину украли в течение шести минут.

— Слишком точно вы определяете, чтобы я вам поверил сразу.

Технолог Викелис слегка покраснел.

— На следующий день мы сделали небольшой эксперимент, — смущаясь, признается он. — Отрезок пути от места нашей встречи до дома прошли вместе. За неполных шесть минут.

Я ничего не имею против детективов-дилетантов, когда они не мешают нам в работе. Иногда дилетанты поражают свежестью идеи, но в данном случае такого не скажешь.

— А не видел ли ваш коллега, выходя из дома, какого-нибудь человека? Автомашину?

— Нет — это точно. Мы с ним об этом говорили долго и основательно. Он никого не заметил, к тому же автомашинам там останавливаться запрещено. Значит, если бы кто-нибудь там был, это сразу бросилось бы в глаза. По моей просьбе он опросил всех жильцов своего и соседнего домов — никто ничего не заметил. Единственная мера предосторожности — не покупать машину!

— Жить тоже не стоит — можно умереть!

На том мы расстаемся.

— Да, это специалист, — говорит Ивар. — Увести за шесть минут, при сигнализации! Это ему, видимо, не впервой!

— Ты знаешь, у Саши, по-моему, есть альбом с фотографиями угонщиков.

— Да, альбом есть, только вот полный ли он?

Пока это единственный путь, по которому мы можем идти.

Начинаем обсуждать, какая польза от альбома группе, которой руководит Саша. В случае особой необходимости можно ведь использовать фоторобот.

— Альбом удобнее, — возражаю Ивару. — Для изучения, так сказать, в домашней обстановке. Это нашему отделу от такого альбома было бы мало проку: наши клиенты меняются, а у них в основном старые знакомые.

— Но и фотографии стареют.

— Значит, не так быстро, если они не отказались от альбома. Никто ведь не ищет себе лишней работы, альбом — их личное дело. Шеф им никогда его не навязывал. Я помню, как он пожимал плечами, а Саша сердито настаивал. Где мы найдем Зелигмана?

— Я знаю. Это недалеко, возле Привокзальной площади.

Не прошло и часа, а мы уже сидим в стекольной мастерской, за кулисами. Такое сравнение я вспомнил потому, что приемная, — заказчики дальше нее не проникают, — светлое, чистое и аккуратное помещение. Тут, наверно, ни одной пылинки не сыщешь. За столом сидит красивая женщина, вся в накрахмаленном, с пачкой квитанций, проложенных листами копировки, на стене — образцы рамок и реек, в витрине — полки с образцами гравировки, которую здесь также можно заказать на стеклах для книжной полки или секции. Только секция, мне кажется, не очень подходящее слово для мебели: очень напоминает о морге и паталогоанатомах.

Дальше — два помещения, которые с первым не имеют ничего общего, так же как в театре темная кладовая для реквизита не имеет ничего общего с яркой сценой. В большем помещении слышен плеск воды, в квадратных ящиках, сколоченных из простых планок, вращаются шлифовальные камни, похожие на мельничные жернова. Раздается скрип и скрежет, переходящий иногда в пронзительный визг, словно кто-то острым ножом режет живое тело, тут работают мужчины в длинных прорезиненных фартуках, и везде — к ящикам с точильными камнями, к ножкам столов и просто к стене — прислонены стекла разных размеров. Уже обработанные или еще только ожидающие обработки. Непонятно и удивительно, как ловко мужчины обходят их — ведь своими длинными фартуками они могут задеть стекла и те со звоном разобьются на мелкие кусочки.