Ночью на вокзале - [2]

Писатели, представленные в сборнике, — это правдивые историки и критики эпохи, они отражают в своих произведениях ее живые черты, ее трудности и противоречия, рисуют прекрасный облик своего народа. Они ратуют за сохранение человечности в мире, их творчество продолжает и развивает демократические традиции литературы телугу. Познакомить советского читателя с творчеством этих писателей — наша добрая задача.

О. Баранникова, 3. Петруничева

О. Баранникова, 3. Петруничева

Чалам Исцеление от греха

«Посадив на престол сына, раджа и рани жили потом долго и счастливо…»

Пожилой человек кончил рассказывать своим внукам фильм «Обет Мангаммы», и они ушли. На пляже осталось несколько человек. Они смотрели на вечернее море и изредка лениво перебрасывались фразами.

— Жили долго и счастливо… Да, только тогда и жили, наверное, спокойно и счастливо, в прежние времена, — заметил Рангам.

— И почему сейчас такая сумасшедшая жизнь? — отозвался Сурай.

— Калиюга, железный век, жестокий век!

— Эх, сколько же людей в нашем мире живет тяжело! — вздохнул Сурай.

— Бедность, дорогой мой, бедность — вот причина всех бед.

— Разве только бедность? А смерть, несправедливость, обман? Нет, все дело в судьбе. — Джон убежденно качнул головой. — От судьбы никуда не уйдешь. У каждого своя карма.

— Все это пустые слова — карма, бог…

— Вот я расскажу вам одну историю о карме, а вы послушайте, — сказал доктор Джозеф. — История подлинная, я услышал ее года четыре назад. Тогда я еще работал и только собирался уйти на пенсию. Однажды прихожу в больницу и вижу у дверей моего кабинета старую женщину, изможденную, с выражением отчаяния в глазах. У меня было много дел, и я прошел к себе, не заговорив с ней. Потом она так же сидела в коридоре и терпеливо чего-то ждала. Она молча смотрела, а мне все было недосуг. Наконец я спросил о ней сиделку. Оказалось, что эта старуха — мать тяжелобольного из моей палаты. Больной, мужчина лет сорока, запретил допускать ее к себе. Она входила к нему несколько раз, когда он спал, а остальное время сидела в коридоре. Я подошел к ней. Бедная женщина знала, что положение опасное. И когда я заговорил с ней, она зарыдала.

— А почему ваш сын не хочет вас видеть? — спросил я.

— Такова моя карма, — ответила она.

Я вошел к ее сыну:

— Твоя мать все время плачет, неужели тебе не жаль ее?

— Она грешница! Не говорите мне о ней!

— Что бы она ни сделала, неужели ты не можешь простить? Ведь она мать тебе!

— Моя жизнь из-за нее прахом пошла. Больше не говорите о ней! — И больной отвернулся.

Женщина почти все время находилась в больнице, она молила меня спасти ее сына. Денег у нее, видимо, не было, и время от времени она ходила на уборку в соседние дома, а ночевала в больничном саду.

Через несколько дней я взял выходной, чтобы встретить гостя.

— Какого гостя? — оживился Джон. — Мужчину или, может, женщину?

— А тебе все надо знать, — засмеялся доктор.

— Значит, больные в тот день были предоставлены заботам господа бога? — не унимался Джон.

— Да не перебивай, дай же послушать! — рассердился Рангам.

— Ну ладно уж, молчу.

Доктор продолжал:

— Гость мой так и не приехал, дома было скучно, и я пошел в больницу. Заглянул в палату, а потом вышел на веранду, пристроился в уголке и стал смотреть на море. Слышу, рядом, в ординаторской, собралась небольшая компания: студенты-медики и сиделки негромко разговаривают.

— Что это за тетка к тебе привязалась?

— Да из нашей деревни она…

— Ну и что?

— Ее сын с моим старшим братом в одном классе учился. Говорили, что у нее какая-то странная история была в прошлом…

Я заинтересовался: мне показалось, что разговор шел о той самой старой женщине. За марлевой занавеской, которая висела в дверном проеме, смутно виднелись в вечернем свете фигуры говоривших.

— А что за история?

— Да я ничего определенного не слышал. Они уже много лет назад уехали из нашей деревни.

— А что она от тебя хотела?

— Сын у нее лежит в двадцать первой палате.

— А, тот самый, что мать к себе не пускает?

В это время в ординаторскую вошел доктор Камешвара Рао.

— Что это вы тут рассиживаетесь? У двенадцатого кровь горлом идет.

— А что мы можем поделать? Лекарство уже давали…

— Видно, не читали вы статью министра здравоохранения в газете, — заметил доктор.

— Ну как же! И доклад читали, и лекцию старшей сестры слушали! Все усвоили. «Больные — наши дети», — важно сказала сиделка Баламма.

— Если больные — наши дети, то кто же мужья? — лукаво поглядывая на Камешвару Рао, спросила сиделка Элизабет. — Доктора, что ли?

— Да, кстати, доктор, — спросил Шринивас, — вы не знаете больного из двадцать первой палаты? Почему он свою мать прогоняет?..

— Почему? Это непростая история, могу вам ее рассказать.

Со мной в школе учился один парень, Канакая его звали. Очень способный был и неглупый. Родители — бедняки. Вдруг Канакая заболел — сильная лихорадка, отчего — неизвестно. Весь горит. Врач-англичанин лекарство прописал — не помогает. Жар не спадает, бред. На второй день еще хуже. А в деревне все Канакаю знали, любили: он то в одном, то в другом доме жил по обычаю, потому что отец был жрец-брахман, отца тоже все любили.