Ночью на белых конях - [20]

— Я. Это ты, Донка?

— Тетя Мария, можно Криста сегодня переночует у нас? Мама и папа на даче, а я одна побаиваюсь!

В сущности, не бог знает какая ложь — родители Донки действительно были на даче.

На том конце провода наступило молчание.

— Передай трубку Христине, — сказал голос.

Девушка судорожно глотнула и взялатрубку.

— Я слушаю, мамочка.

— Это правда, доченька? То, что мне сказала Донка?

— Да, мамочка! — ответила девушка ясным недрогнувшим голосом.

— Откуда вы звоните?

— Из уличного автомата… Мы как раз идем к Донке.

— Хорошо, моя девочка… Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мамочка.

Криста положила трубку и вздохнула.

— Теперь я всю ночь буду как отравленная.

— Почему? Разве тебе не хотелось пойти? — спросила Донка сочувственно.

— Конечно, хотелось! — ответила Криста. — Но не такой ценой.

В ресторане было много свободных мест — и на веранде и в зале, но Донка внезапно заупрямилась.

— Только не на веранде. Уж если тратить деньги, то по крайней мере надо спустить их по-человечески.

Они нашли удобный столик, не слишком далеко от рояля. Обе девушки вдруг сразу потеряли всю свою непринужденность и сидели за столом выпрямившись, словно куклы. Пианист, не слишком стараясь, лениво наигрывал какие-то собственные вариации на темы Гершвина, и, может быть, именно поэтому слушать его было очень приятно.

— Послушайте, — сказал Кишо, — чем пить дорогие итальянские помои, не лучше ли заказать вино?

Сашо нерешительно взглянул на него, сегодня у него так и чесались руки хоть немного порастрясти свои капиталы.

— Как хотите… Белое вино со льдом и немного холодного мяса.

— Какое мясо? Мы уже поужинали.

— Ладно, не прикидывайся простачком. Поужинал, так и сидел бы дома. А здесь надо что-нибудь заказать.

Наконец пришли к компромиссу — заказали белого вина и колбасу-луканку. Официант, опытный усатый разбойник, быстро и ловко накрывал на стол, внимательно оглядывая их своими узкими татарскими глазами. В конце концов из таких простофиль, да еще с девушками, порой можно вытянуть гораздо больше, чем из какого-нибудь прижимистого дипломата. Он зажег на столе свечу, изысканно поклонился и исчез. Кишо моментально приник к бокалу.

— Хорошо! — сказал он. — Вы только слушайтесь братца Кишо, не пропадете.

После первых же бокалов разговор оживился. Была заказана вторая бутылка, официант поднес ее им, словно графам. Раньше всех разоткровенничался Кишо, и тут вдруг выяснилось, что он уже был когда-то женат и что у него есть дочка-десятиклассница. А Сашо, как, впрочем, и все остальные, считал его закоренелым холостяком.

— Донка ее знает! — заявил Кишо. — Правда, Донка, она ведь уже настоящая барышня?

— А почему ты развелся? — спросил Сашо.

— Храпел сильно, — серьезно ответил Кишо.

И он со всеми подробностями рассказал, как это случилось. Жили они с женой в Лозенце, в крохотной мансардной комнатушке, которая служила им и спальней, и кухней, и гостиной — всем. Днем ничего — жили, как все, но ночью, стоило Кишо пустить в ход свой экскаватор, начинался ад. Храпел он так, что прогнал даже голубей с крыши. Жена сначала только плакала, потом умоляла его, под конец начала его колотить, и так как ничто не помогало, сбежала от него к родителям. Там и дочку родила, а ему даже не сообщила.

— Ты и сейчас храпишь? — спросил Сашо.

— Как зверь…

— Почемуты не удалишь миндалины? Может,это из-за них.

— А зачем? — пожал плечами Кишо. — Так я по крайней мере застрахован от новых жизненных ошибок.

После полуночи ресторан внезапно заполнился. Прекрасно одетые, чаще всего уже подвыпившие новые посетители говорили громко и возбужденно, нетерпеливо подзывали официантов. Видно, они уже подзарядились где-то в другом месте, а сюда пришли допивать. Разговаривали они между собой по-свойски, перебрасывались шуточками, здоровались издалека, вообще напоминали какую-то большую компанию, случайно рассевшуюся за отдельными столиками. Дремавшие официанты тут же проснулись, забегали, появились целые батареи бутылок и стаканов с виски. Кишо вдруг весь ощетинился, даже родинки пришли в движение.

— Как по-твоему, кто их кормит, этих? — спросил он враждебно.

— Телевидение, — ответила Донка, которая была в курсе светской жизни. — А вот и сама Лиззи.

В ресторан ввалилась большая компания небрежно одетых и плохо причесанных мужчин в потертых джинсах и грубых куртках из свиной замши. Среди них выделялась светловолосая красавица с великолепными ногами. Всем, кто сидел в ресторане, показалось, что она второпях забыла надеть юбку и явилась в очень коротких белых штанишках, туго ее обтягивающих. Видимо для компенсации, на ней были высокие до колен сиренево-розовые охотничьи сапоги. Компания прошла мимо их столика, оживленно тявкая по-итальянски, и скрылась в соседнем отделении. Кишо вздохнул и облизнулся.

— И что они тут делают? — спросил он.

— Как, неужели не знаешь? — удивленно спросила Донка. — Снимают «Дворянское гнездо»… Я тоже там играю, — добавила она неуверенно.

Молодые люди расхохотались.

— Тебе играть только в чем-нибудь вроде «Село близ завода», — сказал Кишо, все еще облизываясь. — Но этот бездельник, видно, совсем о нас забыл.