Ночные сумасбродства - [30]

И никогда не верила, что достаточно хороша для Зика. Подсознательно Мелоди постоянно ждала, что мыльный пузырь ее счастья лопнет. Она стремилась к недостижимому совершенству и, хотя Зик женился на ней и любил ее, всегда считала, что ему нужна не она.

Возможно, если бы Мелоди знала отца и мать (мать, по крайней мере), все было бы по-другому. Она чувствовала, что от нее многое утаивают, но бабушке воспоминания приносили такую муку, что расспрашивать ее было жестоко. И Мелоди росла, постоянно размышляя о людях, которые дали ей жизнь, и не находя ответа на свои вопросы.

Мелоди закрыла глаза, обхватила себя за талию и медленно покачала головой. Все это не имеет отношения к тому, что ей предстоит сделать. Ей двадцать семь лет, она взрослая женщина, и надо двигаться дальше. Оставить Зика, уехать далеко-далеко, найти работу и самой строить свою жизнь. Передумать нельзя. Мелоди открыла глаза и стала ходить взад-вперед по комнате. Если она передумает, что с ней будет? Неизвестно. Зато она знала, на что идет, и находила в этом некое утешение. Она выживет.

Молодая женщина остановилась. Ей казалось, что стены комнаты давят на нее. Она ненавидела тесные помещения. Необходимо выйти на улицу. Только там она сможет думать.

Мелоди достала из так и не распакованного чемодана теплые носки, прошла в гостиную, взяла пальто, шапку и шарф, надела сапоги, еще влажные после ночного приключения.

Потом она положила ключ от чемодана в сумочку, открыла дверь и прошла к лифту. Когда дверцы лифта открылись внизу, у нее замерло сердце: она боялась, что швейцар и портье станут задавать вопросы. Но ей повезло: Майкл куда-то ушел, девушка разговаривала по телефону. Мелоди тихонько миновала вестибюль и вышла на улицу.

Было очень холодно, однако Мелоди не собиралась отступать. По краям тротуара лежал снег, но посередине расчистили дорожку. Город уже просыпался, и на тротуаре появились прохожие, на мостовой — автомобили.

Мелоди брела, сама не зная куда, стараясь двигаться осторожно. Она в первый раз после болезни вышла одна, и независимость кое-чего стоила. Ей приятно было ощущать себя частичкой человечества.

Еще не рассвело, но фонари и белизна снега давали достаточно света. Мелоди натянула шапку на уши. Ее удивляло, что она не чувствует усталости. Вчера она была совершенно обессилена, а сегодня ей казалось, что она может отправиться хоть на край света.

Мелоди сбежала из отеля, желая разобраться в отношениях с Зиком и в своем будущем, но не думала ни о чем. Только вдыхала холодный воздух и радовалась морозному утру.

Она жила. Она не погибла под колесами грузовика, она не парализована, не прикована к инвалидному креслу. Ей повезло. Зик и мистер Прайс были правы, уверяя, что ее положение гораздо лучше положения многих других пациентов.

Примерно через полчаса Мелоди решила, что ей стоит присесть на минутку. Идти по заснеженному тротуару было трудно, и, как только первое возбуждение улеглось, она начала испытывать усталость.

Слева от нее тянулся Гайд-парк. Деревья с покрытыми снегом ветвями казались воплощением Рождества, но Мелоди сочла, что на улице безопаснее, и не поддалась искушению зайти в парк. Вместо этого она сбросила снег со скамейки, стоявшей на тротуаре, и села.

Мимо прошли, обнявшись, парень и девушка. Они улыбнулись Мелоди. Девушка крикнула:

— С Рождеством!

И они пошли дальше, скользя на снегу. Мелоди сообразила, что беззаботная пара возвращается после длившегося всю ночь праздника. И вдруг она почувствовала себя непомерно старой, остро ощутила тяжесть своего положения.

До встречи с Зиком Мелоди практически никогда не ходила на праздники и вечеринки. Бабушка ради нее шла на большие жертвы, и ей было стыдно предаваться тому, что старушка считала «фривольным бездельем». А если учесть, что Мелоди чувствовала себя белой вороной в тех редких случаях, когда кто-нибудь из подруг брал ее с собой на праздник, старалась спрятаться в уголке, неудивительно, что ее обычно не приглашали.

А потом в ее жизни появился Зик, и все изменилось. Сердце женщины болезненно сжалось. Но отчего? От мысли, что с Зиком надо расстаться, или от сожаления по поводу того, что Мелоди по глупости не смогла полностью насладиться временем, которое провела с ним? И почему сейчас она сидит на лондонской улице вместо того, чтобы лежать в его объятиях? Время-то идет.

Пальцы ее ног сжались, но она не встала. Мелоди постоянно размышляла с тех пор, как попала под грузовик, но никогда не рассуждала холодно и спокойно. Как угодно, только не так. Ведь в ее жизни все перевернулось, сломалось.

Может быть, было бы легче, если бы она могла выплакать свою боль, но Мелоди быстро усвоила, что слезы только раздражают персонал больницы. А поскольку все были очень добры к ней, она сдерживала горе.

Порыв ветра сдул снег с дерева в парке. Мелоди смотрела на летящую белизну и чувствовала, что начинает замерзать.

Сколько раз она спрашивала себя: почему это случилось именно с ней? Почему у нее отняли возможность заниматься тем, что ей удавалось? Но грустить по этому поводу бесполезно. Как дереву бесполезно жаловаться на ветер.