Ночные сумасбродства - [28]

— Бедлам, сущий бедлам. Но жена радуется, когда видит их всех.

Мелоди, слушая, кивала, однако рассказ швейцара задел в ней что-то, что уже некоторое время ее тревожило. То, что у них с Зиком будут дети, само собой разумелось. До несчастного случая. Мелоди все время откладывала решение этого вопроса. Дать жизнь новому существу — колоссальная ответственность, и оба родителя должны быть готовы взять эту ответственность на себя, иначе случится беда.

Как произошло с ее мамой и папой. Отец ушел, даже не увидев своего ребенка. Бросил мать, так как не повзрослел настолько, чтобы стать отцом. А дед постоянно сердился на бабушку за то, что она слишком заботится о дочери и уделяет мало внимания ему. Так говорила бабушка. И в глубине души Мелоди боялась заводить детей.

Молодая женщина бросила возиться со снеговиком и посмотрела на мужа. Теперь она хотела бы родить ребенка. Иметь частичку Зика. Почему она поняла это слишком поздно? Почему так долго и так сильно заблуждалась, сама того не замечая?

— Что? — Зик, усердно лепивший голову снеговика, выпрямился. — Что случилось?

Мелоди вышла из оцепенения и заставила себя улыбнуться:

— Ничего. Я представила, что скажут японские девчушки, когда утром увидят снеговиков. Может, стоит слепить и снежных детишек? Будет целая семья.

Зик прищурился, как всегда, когда чувствовал, что Мелоди чего-то недоговаривает, но не стал допытываться при посторонних, и вскоре они опять погрузились в работу.

Через два часа, выпив попутно несколько чашек горячего шоколада, которые приносил неоценимый Майкл, супруги закончили работу.

Дежурная вышла посмотреть на снеговиков и улыбнулась.

— Они такие милые, — сказала девушка, подавляя зевок. — Особенно малыши. Жаль, что они простоят недолго.

Зик усмехнулся.

— Спасибо, что снабдили нас нужными деталями. — Он повернулся к Майклу. — Надеюсь, мы не оторвали вас от более важных дел.

Швейцар в ответ тоже улыбнулся.

— Что может быть важнее на Рождество, чем семья? Даже если это семья из снега, — добавил он тише. — С Рождеством, сэр, мадам.

Служащие вернулись в теплый отель, а Зик и Мелоди еще пару минут любовались своим творением.

Наконец Зик взял Мелоди за руку:

— Давай вернемся внутрь.

Хотя ее лицо разрумянилось от мороза, ей не было холодно, и она вдруг поняла, что не хочет, чтобы эта волшебная ночь заканчивалась. Сегодня Рождество. Позже, днем, она исчезнет из жизни Зика. Навсегда. Вариант «останемся друзьями» им не подходит. Прошедшие часы ясно это показали.

Когда они вернулись в теплый вестибюль, Мелоди внезапно задрожала, но дрожь не имела ничего общего с температурой воздуха.

— Ты простудилась, — встревожился Зик. — Тебе надо согреться. Принять теплую ванну.

— Нет, я в порядке.

Ну как сказать человеку, что уходишь от него, потому что любишь его всем сердцем? Может быть, лучше сбежать при первой возможности?

«Трусиха!» Это прозвучало, как крик, у нее в голове. Если бы она не была трусихой, то рискнула бы остаться и посмотреть, что будет.

Они подошли к лифту, и, когда дверцы закрылись, Зик обнял Мелоди.

— Мы оба замерзли, — произнес он. — Может быть, примем душ вдвоем, как в добрые старые времена?

Сердце Мелоди замерло, потом забилось очень-очень быстро. Она больше не могла прятаться. Она должна показать мужу, каким стало ее тело. У нее мелькала романтическая идея исчезнуть, не демонстрируя ему свои шрамы, чтобы он помнил ее идеальной. Но Зик — это Зик. Он не позволит ей уйти, если она не обнажится перед ним. В буквальном смысле слова.

«Но, пожалуйста, пусть я не увижу его лица, когда он на меня посмотрит», — молча взмолилась она. Этого Мелоди пережила бы.

Она опустила голову, прижала лоб к его влажной куртке.

— В твоей комнате или в моей? — спросила она очень тихо.

— Выбирай.

— В твоей.

Зик приподнял ее лицо за подбородок и долго и нежно целовал жену, даже когда дверцы лифта открылись. Он не выпустил ее из объятий, пока они шли к номеру.

— Давай снимем с тебя эти мокрые вещи, — приговаривал он, помогая Мелоди снять пальто, шапочку, шарф и мокрые перчатки. Потом сжал ее холодные ладони и молча ушел в ванную.

Включив воду в душевой кабине, Зик вернулся за Мелоди. Она стояла там, где он ее оставил, окоченевшая от страха и смущения.

— Ну вот, теперь мы тебя согреем, как следует, — сказал он.

Зик разделся и предстал перед ней обнаженный, прекрасный, как греческий бог.

Мелоди не была уверена, что он заметил ее смущение, тем не менее Зик не попытался раздеть ее, как она того ожидала.

— Присоединяйся ко мне, когда будешь готова, — бросил Зик. — Я прослежу, чтобы вода не была слишком горячая.

Мелоди еще минуту стояла неподвижно, потом принялась судорожно раздеваться. Она с трудом пошла к ванной на одеревеневших ногах.

«Пусть это как можно скорее закончится», — твердила она про себя.

Зик уже стоял под душем, и воздух был наполнен паром, потому что он оставил дверь кабины приоткрытой. Он разогрелся, так что кожа Мелоди казалась ледяной по сравнению с его кожей.

— Акклиматизируйся постепенно, — хрипло посоветовал он, поглаживая стройную спину и плечи жены. — Ты промерзла до костей. Но сейчас тебе станет тепло. Честное слово.