Ночные окна - [52]

– На подлете к Москве. Мне приказано забрать из вашей клиники Анастасию Владиславовну и переправить ее в Барвиху.

Вот так – ни много ни мало. Даже Левонидзе крякнул от изумления. Чудные все же эти «новые русские», никакие законы им не писаны, в том числе и медицинские показания.

– Это невозможно, – холодно произнес я. – Она нетранспортабельна. Заявляю это как врач и как муж.

– А мне плевать! – весело откликнулся Зубавин. – У меня приказ, и я выполню его любой ценой. Даже если придется действовать силой.

– Вы в своем уме? – вмешался Георгий, оценивающе глядя на задорного пилота. – Как же это у вас получится? Вы залетели не в богадельню для дистрофиков.

– А вот увидите! – нагло усмехнулся летчик.

– Очевидно, у вас в кармане гранатомет, – сказал мой помощник – Придется вызвать охрану.

– Валяйте. Давно хочется размяться. – И Зубавин стал приседать, дергать конечностями и подпрыгивать, как боксер на ринге. Где только господин Шиманский выискал себе такого референта? Не иначе как среди американских «морских котиков».

– Погодите, – произнес я. – Соедините меня с Владиславом Игоревичем.

– Это можно! – Пилот вытащил из комбинезона «трубу», набрал номер. – Говорите.

– Что происходит? – спросил я у олигарха, услышав его голос за пару сотен километром отсюда. – Вы же должны были прилететь сами? И лишь для того, чтобы повидаться с Настей. Поскольку у нее сегодня день рождения. Только поэтому я и разрешил свидание. А вы…

– Да-да, – перебил меня Шиманский. – Я изменил планы. Хочу устроить ей праздник в Барвихе. Вас тоже приглашаю. Гости начнут съезжаться к вечеру. Так что не мешайте Мишелю.

– Нет, – твердо сказал я. – Анастасия не готова к общению с людьми, с такой… публикой. Вы хотите, чтобы у нее вновь наступил душевный слом? Она только-только стала приходить в адекватное состояние. Это невозможно.

– Не стойте у меня на пути, – пригрозил Шиманский. – Я вас в порошок сотру, дорогой зять. Что сказал, то и сделаю.

– Только через мой труп, – зачем-то вырвалось у меня. Но я был возбужден и зол. Что мне отнюдь не свойственно.

– Можно организовать и это, – пообещал тесть.

«И который же это будет по счету мой потенциальный убийца?» – подумал я. Вслух же сказал:

– Будьте благоразумны, Владислав Игоревич. Мы оба хотим Анастасии добра. Велите вашему нукеру отправляться в своем геликоптере обратно. Пусть попорхает где-нибудь над историческими памятниками Москвы. Авось не собьют.

В трубке наступило минутное молчание.

– Вот что мы сделаем, – произнес наконец Шиманский. – Я сам к вам приеду во второй половине дня. И мы решим эту проблему. А Мишель пока останется у вас.

– Только скажите ему, чтобы он не удалялся от своего вертолета дальше, чем на пятнадцать метров. Завтрак ему принесут сюда.

Я протянул трубку Зубавину. Тот выслушал босса и кивнул. Потом белозубо улыбнулся и нахально спросил:

– А симпатичные медсестры у вас тут водятся?

– Я вам пришлю одну, – пообещал я, имея в виду, разумеется, Параджиеву, которая как раз маячила у входа в клинику.

День начинался непредсказуемо и обещал быть бурным.

– За этим героем в шлеме и с пропеллером надо последить, – сказал Левонидзе, когда мы шли к дому, выразив и мою мысль. – Я знаю таких «крутых». Думает, раз за его спиной босс, то и он тоже ухватил черта за хвост. Это же надо набраться такой наглости! – прилететь одному и решить, что здесь можно всех отдубасить! Зря ты мне не позволил ему врезать.

– Что-то не помню, чтобы я тебе этого запрещал.

– Ну… я и так догадался. Тоже мне рейнджер техасский!

Видимо, самолюбие Левонидзе было сильно задето. Меня же больше волновало другое.

– Пилот ни при чем, – сказал я. – Он, кажется, славный парень. Даже понравился мне своей естественной простотой. Но подобные люди служат энергетической подпиткой для шиманских. Которые никогда не остановятся перед большой кровью ради своих целей. Вот они пошли и в который раз начали обгладывать Русь. Почему, за что?

– Ну и почему же? – спросил Георгий. – И откуда пришли?

– Потому что Россия красива, совершенна, в каком-то смысле, она манит, увлекает за собой, как таинственная Незнакомка Блока. Они даже любят ее за эту красоту и непосильные им загадки ее существования, предначертанное™ в судьбах мира. Но не могут ее не есть, не грызть, полагая, что, насытившись плотью, приобщатся и к ее духу. Станут также совершенны и прекрасны. Но это – как причастие в храме: нельзя наесться и напиться, забрав себе все просфорки и чашу с освященным вином, тело и кровь Христову. Негодно обжираться святыми дарами, думая, что чем больше – тем лучше, тем спасительнее. Будет несварение души. А пришли они, как всегда, из-за наших спин. Из-за христианства, как новые язычники. Об таких потрешься – загадишься. Заразишься, как этот прилетевший Карлсон.

– Тогда скоро заболеют все, – хмуро промолвил Левонидзе, пнув попавшуюся под ноги пустую пачку из-под сигарет, словно именно в ней было заключено все зло мира. – На сей раз России уже не выкарабкаться. Против нее – самая сильная супердержава вместе со своими гребаными шавками, вроде поляк и болгар. Даже хохлы с грузинами.

– Ты же сам грузин.