Ночные окна - [42]

– Ну и? – задал вопрос Левонидзе.

– Ну и появился, – расплылся в торжестве Волков-Сухоруков.

– Как он выглядит? – спросил я.

– Как сущий дьявол. Весь черный, голый, разит потом. И глаза бешеные.

– Что же ты сделал? Кинулся на него? – усмехнулся Левонидзе.

– Нет, я же не совсем дурак, правда? Помню, что он сотворил с несчастным Лазарчуком. Но по порядку. Сначала на лестнице возникла женщина в белом.

«Еще одна? – подумал я. – Сколько же их тут развелось?»

А вслух сказал:

– Сначала по лестнице должны были спуститься я и Анастасия. Это моя супруга.

– Ну да, вас я пропустил. А потом появилась эта: белый плащ, на голове то ли платок, то ли капюшон, длинная юбка. Кобылистая дама.

По описанию походило на мадам Ползункову.

– Ее я тоже не стал задерживать, – продолжил следователь. – Спустя минут пять вновь услышал шаги. Вот это уж точно был Бафомет! Существо то еще, одним словом. Я уже говорил, что он был голым и черным?

– Говорил, Вася, – кивнул Левонидзе. – А может, тебе померещилось? В темноте-то?

– У меня с собой труба ночного видения, – огрызнулся тот. – С риском для жизни я пошел за ним следом. Вы хоть представляете, какой смертельной опасности я подвергался?

– Еще бы! Ты, бяша, герой! – Эти ехидные слова Левонидзе почти совпали с другими, раздавшимися позади нас:

– Тут не пробегала моя Принцесса?

Мадам Ползункова, в белом ночном пеньюаре, будто парусник, плыла на нас и повторяла: «Кис-кис-кис!»

Бесцеремонно отодвинув Волкова-Сухорукова, стоявшего у нее на пути, она проследовала дальше и скрылась в столовой.

«Кого же тогда захватил в плен охранник?» – подумал я.

Сыщик нервозно чиркнул спичками, раскурил трубку и продолжил:

– Я крался следом, за этим Бафометом, разящим потом и кровью, пока не увидел открытую дверь в рентгеновский кабинет. Я тотчас понял, что судьба посылает мне шанс. Вот оно – лучшее место, где капкан должен захлопнуться. Я изловчился…

– Александр Анатольевич! – перебил его другой голос.

На верхней ступени лестницы стояла Нина. В бежевом свитере и светлой юбке. Она досадливо постукивала ладонью по перилам.

– Александр Анатольевич, я жду. Вы обещали почитать мне что-то из Шопенгауэра.

– Да-да, конечно, – только и оставалось сказать мне. – Позже. Сейчас я страшно занят. Еще немного терпения.

Нина недовольно, даже капризно фыркнула, повернулась и скрылась на втором этаже.

– Шопенгауэр с Кантом отдыхают, – точно так же фыркнул и Левонидзе.

А Волков-Сухоруков невозмутимо продолжил:

– Итак, я изловчился, рванул вперед и втолкнул скользкого Бафомета в этот рентгеновский кабинет. В дверь был вставлен ключ, мне оставалось лишь повернуть его – и замок защелкнулся. Преступник оказался в ловушке. Теперь нам надо только пойти и всем вместе надеть на него наручники. Основную работу за вас я уже сделал.

Сыщик самодовольно похлопал Георгия по плечу. Тот еще раз насмешливо фыркнул:

– Рентгеновский кабинет, Вася, соединяется проходной дверью с амбулаторной комнатой, – сказал он. – А оттуда выход свободный. Об этом ты не подумал?

– Да? Я и не знал… – кисло ответил Волков-Сухоруков.

– В любом случае, надо сходить и посмотреть, – предложил я.

Как мы и предполагали, ни в рентгеновском кабинете, ни в амбулаторной (дверь в которую была отворена) никого не было. Зато в коридоре нам встретился Бижуцкий в пижаме, лунатически проследовавший мимо. На нас он не обратил никакого внимания, занятый своими мыслями.

– Это не он, – тихо произнес сыщик. – Тот был выше ростом и голый.

– Если Бижуцкого раздеть, он тоже станет голым, – отозвался Георгий. – А пойдет на цыпочках – так и выше ростом.

– Нет, тот был черный и скользкий, – уперто заявил Волков-Сухоруков, а потом вцепился в мое плечо и прошипел: – Тихо! Замрите! Вот он.

С нижней лестницы, где находились спортзал, бильярдная и бассейн, поднималась, шлепая купальными тапочками, действительно голая (правда, в плавках) и дочерна загорелая фигура с махровым полотенцем на шее.

– Стоять! – заорал истошным голосом сыщик, выхватив из наплечной кобуры пистолет: – Лежать! Молчать! Не двигаться!

– Ба! Да ведь это же наш полковник, – спокойно произнес Левонидзе. – Не стреляй.

Алексей Топорков продолжал стоять с поднятыми руками.

– Какой еще полковник? – чуть ли не обиженно вопросил следователь, явно горя желанием продырявить «дичь».

– Мы тебе говорили о них – два брата, наши пациенты. – Левонидзе пришлось силой затолкать пистолет обратно в кобуру.

На лестницу выскочили некоторые из моих «гостей» со второго этажа: Стоячий, Каллистрат, Гамаюнов.

– Кто кричал? Пожар? Наводнение? – посыпались вопросы.

Алексей Топорков опустил руки, озадаченно глядя на всех нас

– Все в порядке, – сказал я. – Расходитесь по своим комнатам. Спите.

– Ну-ну! – откликнулся сверху Антон Андронович. – Уснешь тут. То гроза с молниями, то… Каллистрат, пойдем сыграем на бильярде?

– Легко, – ответствовал бомж.

– И я с вами, – сказал Гамаюнов. – Впервые у меня бессонница.

Спустя пару минут после того как они ушли вниз, я промолвил:

– Попрошу вас больше не орать в моей клинике. А тем более не размахивать пистолетом.

– Да он не заряжен, патроны еще летом кончились, – ответил Волков-Сухоруков. – А вот что ваш полковник делает тут в таком виде?