Ночные легенды - [23]

– Что за ребята?

– Бен Райдер и дочка Капура.

Дочка Пэта Капура, девчонка из мотеля; она знала Ллойда Хопкинса по внешности.

– Я направляюсь туда, – сказал Лопес Баркеру. – Срочно свяжись с полицией. Скажи им, что один офицер у нас погиб. Подозревается Канцер. Бадди Канцер.

Лопес точно не знал, действительно ли в смерти Ллойда Хопкинса виновен именно он, но в качестве подозреваемого он был уместней всех. Из местных на Ллойда Хопкинса никто бы не рискнул повысить даже голоса.

– И еще, Крис, – добавил Лопес. – Скажи им действовать с крайней осторожностью. Пускай к тому типу даже не прикасаются. С ним что-то неладно. Он может быть… заразным, понимаешь?

Он уже собирался включить маячок и на газах рвануть к кегельбану, но в последнюю секунду призадумался. Сначала рак был диагностирован у Линка Фрэйзера, затем секретарша Грега Брэдли упомянула о еще двух вероятных случаях заболевания. Теперь вот Грег Брэдли мертв, с исковерканной черно-лиловой маской вместо лица, и бездыханное тело Ллойда Хопкинса, избитое и, вероятно, зараженное, лежит на парковке заброшенного кегельбана. Но ведь рак не заразен. В виде инфекции он не передается. Лопес вновь попытался связаться с Элли, и снова безуспешно. Тогда он вынул мобильник и набрал телефон бара. Трубку Эдди взял на третьем гудке.

– Ридс. Чем могу служить?

– Эдди, это Джим Лопес. Сделай одолжение, глянь на парковку: Элли Винтерс не там? Мне она нужна.

На заднем фоне слышались голоса, звучала музыка.

– Сейчас, шеф, погоди, – ответил Эдди Рид.

Трубку положили, по всей видимости, на стойку. В эту секунду Лопес определился с решением. Прежде чем трубку снова взяли, прошло несколько минут, но к моменту возврата Эдди Лопес уже и сам был в пределах видимости бара.

– Нет, что-то я ее не заметил. Машина ее вон она, но… – Эдди Рид сделал паузу. – А ну-ка постой, там что-то происходит, – произнес он.

Музыка оборвалась, и в трубке на отдалении послышался чей-то вопль.

***

Бадди готовился весь день, вырабатывая в себе яд, пока тот не дистиллировался до чистейшей эссенции. Он чувствовал, как она отзывается его мыслям, готовясь к тому, что уготовлено впереди. Жидкость, которой Бадди ослепил Ллойда Хопкинса, была не более чем отработанным веществом. Истинный эликсир он скапливал и бережно берег, так что, когда он тронул первую женщину возле женского туалета, выход энергии слегка качнул его, словно отдачей. Он буквально видел, как черная жидкость проступает из пор и проникает ей в основание черепа. Сила наполняла Бадди легкостью и сладко кружила голову, в то время как на женщине стала чернеть и струпьями лопаться кожа. Она рывком повернулась к нему, машинально пальцами пытаясь нащупать источник боли, но Бадди уже пришел в движение. Он провел по руке какого-то толстяка, тронул за лопатку официантку. Та выронила поднос, бокалы на котором с грохотом разбились.

Затем послышался женский вопль. Бадди подумал, что это та сука возле туалета, но это была одна из ее компаньонок, завопившая от вида темных опухолей, расползающихся по лицу подруги. На плечо Бадди твердо легла мужская рука. Бадди не глядя залепил мужику оплеуху и снова сладко ощутил выплеск своего заряда. Он двигался в дальний конец бара, где сидела та знакомая блондинка с каким-то мужиком в сером костюме. Ту подругу копа он заметил, как только вошел в бар. Очень было соблазнительно взять ее, пока яд в организме еще духовит и крепок. Он раскинул руки в позе распятия, пошевеливая растопыренными пальцами, и на ходу все трогал, щупал, проводил по коже, одежде, волосам – эдакий темный мессия, шествующий через толпу; он уже сбился со счета. На секунду Бадди ощутил себя на островке свободного пространства. Сделав глубокий вдох, он смежил веки и ощутил, как там, глубоко внутри, набухает кольцами червь-повелитель. Бадди выдохнул и открыл глаза.

Пуля ударила ему в правое плечо, откинув к стойке. С бокового входа в бар ввалилась та полицейская бабенка, пахнув холодным воздухом снаружи. Ее свалявшиеся волосы набухли кровью, сбоку по лицу змеились кровавые потеки. От слабости, ран и потраченных усилий она едва держалась на ногах. Бадди сунул руку под рубаху, где у него лежал отнятый у Ллойда Хопкинса пистолет, в то время как Элли пыталась примериться ко второму выстрелу. Боли от раны не было, однако рукав рубахи набряк черной, вязкой жидкостью. Люд вокруг орал и вопил, силясь сделать между собой и Бадди как можно больший зазор. Большинство были уже на полу или искали укрытия под столиками и хлипкими стульями.

Бадди ощутил, как тело меняется. Его словно растягивала, распяливала на разрыв какая-то незримая сила. Он взглянул на свои руки и увидел, что поры на них донельзя расширились, он был словно изрыт дырками в ноготь шириной. Из них источалась и выбрызгивалась черная жидкость, как при извержении малюсеньких вулканчиков. Они все более обильно проступали на лице, а на глаза изнутри давил словно мешок с водой, отчего глазницы набрякали и зрение туманилось. Великий червь набухал и грузно шевелился; чувствовалось, как он пускает щупальца по всему организму, отчего нутро сдавливалось мучительными спазмами. Одежда под прущими на волю наростами начала местами рваться, и наверху мелкими угрями ветвились завитки.