Ночные крылья. Человек в лабиринте - [12]

— Они могут выжечь за это твой мозг, — сказал я. — Могут перемолоть твою душу. И вот теперь ты делаешь меня соучастником.

— Что из этого? Принц повелевает и получает свое — но до него там побывали и другие. Я должен был сказать кому-то.

— Хватит. Довольно.

— Мы увидим ее снова?

— Принцы быстро устают от своих женщин. Несколько дней, а может, даже всего одна ночь — и он вышвырнет ее за дверь. И тогда, думается мне, нам придется покинуть эту гостиницу, — вздохнул я. — По крайней мере, мы узнаем это через несколько ночей, хотя это и дольше, чем мы заслужили.

— Куда ты пойдешь потом? — спросил Гормон.

— Останусь еще некоторое время в Роуме.

— Даже если тебе придется спать на улице? Похоже, здесь нет особого спроса на Наблюдателей.

— Как-нибудь переживу, — ответил я. — А потом отправлюсь в Перрис.

— Учиться у Летописцев?

— Чтобы увидеть Перрис. А ты? Что тебе нужно в Роуме?

— Авлуэла.

— Довольно, хватит об этом!

— Уговорил, — ответил Перерожденец с горькой улыбкой. — Но я останусь здесь до тех пор, пока принц не пресытится ею. Тогда она будет моей, и мы найдем способ выжить. Люди вроде меня весьма находчивы. Нужда заставляет нас быть такими. Возможно, мы на какое-то время найдем жилье в Роуме, а затем последуем за тобой в Перрис. Если, конечно, ты готов путешествовать вместе с уродливыми мутантами и неверными Воздухоплавательницами.

Я пожал плечами:

— Увидим, когда придет время.

— Тебе когда-нибудь доводилось бывать в обществе Перерожденца?

— Нечасто. И недолго.

— Для меня это великая честь. — Он побарабанил пальцами по парапету. — Не прогоняй меня, Наблюдатель. У меня есть причина, чтобы остаться с тобой.

— Какая?

— Хочу увидеть твое лицо в тот день, когда твои машины скажут тебе, что вторжение на Землю началось.

Я понурил плечи.

— Тогда ты останешься со мной надолго.

— Разве ты не веришь, что вторжение неминуемо?

— Когда-нибудь. Не скоро.

Гормон усмехнулся.

— Ошибаешься. Вторжение уже у порога.

— Не смешно.

— Что такое, Наблюдатель? Или ты утратил веру? Это известно уже тысячу лет: инопланетная раса жаждет захватить Землю. Она владеет ею по договору и когда-нибудь придет, чтобы ее заполучить. Так было условлено в конце Второго Цикла.

— Я отлично это знаю, но я не Летописец. — Затем я повернулся к нему и произнес слова, которые никогда не думал произносить вслух: — В два раза больше лет, чем ты прожил на свете, Гормон, я слушал звезды и вел Наблюдение. Если часто что-то делать, это теряет смысл. Произнеси свое имя десять тысяч раз, и оно превратится в пустой звук. Я наблюдал, и наблюдал усердно, но в темные часы ночи мне иногда кажется, что я наблюдал зря, что я впустую потратил свою жизнь. Наблюдение доставляет мне удовольствие, но, возможно, в нем нет никакой необходимости.

Его рука сжала мое запястье.

— Твое признание столь же ужасно, как и мое. Храни свою веру, Наблюдатель. Вторжение произойдет!

— Откуда ты можешь это знать?

— У таких, как я, есть свои секреты.

Разговор тревожил меня.

— Тяжело ли быть таким, как ты? Без гильдии? — спросил я.

— Со временем привыкаешь. В этом даже есть свои преимущества, которые восполняют отсутствие статуса. Я могу свободно говорить со всеми.

— Я это заметил.

— Я свободно передвигаюсь. Я всегда знаю, что найду еду и жилье, хотя еда может быть подпорченной, а жилье плохим. Женщины тянутся ко мне вопреки всем запретам. Или же благодаря им. Я не обременен тщеславными помыслами.

— И тебе никогда не хотелось подняться выше твоего нынешнего положения?

— Никогда.

— Ты мог бы быть гораздо счастливее, будь ты Летописцем.

— Я и так счастлив. Я могу наслаждаться жизнью Летописца без груза его ответственности.

— Какой ты самодовольный! — вскричал я. — Это надо же упиваться своим положением изгоя!

— А как еще можно выдержать бремя Воли? — Гормон посмотрел на дворец. — Скромные возвышаются. Великих низвергают. Прими это как пророчество, Наблюдатель: еще до наступления лета этот похотливый принц познает новые для него стороны жизни. Я вырву ему глаза за Авлуэлу!

— Сильные слова. Сегодня вечером ты клокочешь предательством.

— Прими это как пророчество.

— Ты не сможешь даже подойти к нему, — сказал я и, злясь на себя за то, что серьезно воспринял его глупость, добавил: — Да и к чему его винить? Он поступает так, как поступают все принцы. Девушка сама виновата, она сама пошла к нему. Что мешало ей отказать ему?

— И потерять свои крылья. Или умереть. Нет, у нее не было выбора. А у меня он есть! — Внезапно Гормон в жутковатом жесте вытянул средний и указательный пальцы, с двумя фалангами и длинными ногтями, и как будто нацелил их вперед, в воображаемые глаза. — Подожди, — сказал он. — Сейчас увидишь!

Во дворе появились двое Хрономантов. Они установили приборы своей гильдии и зажгли свечи, чтобы прочитать в их свете образ завтрашнего дня. Приторный запах белесого дыма достиг моих ноздрей. Но теперь я потерял всякое желание говорить с Гормоном.

— Уже поздно, — сказал я. — Мне нужен отдых, и скоро я должен заняться Наблюдением.

— Наблюдай внимательно, — пожелал мне Гормон.

5

Ночью у себя в комнате я провел четвертое, последнее Наблюдение того долгого дня и впервые в жизни обнаружил аномалию. И не смог ее истолковать. Это было неясное ощущение, смешение вкусов и звуков, ощущение контакта с некой колоссальной массой. Встревоженный, я не убирал свои инструменты гораздо дольше обычного, но в конце моего сеанса видел все не более отчетливо, чем в его начале.