Ночные кошмары - [43]

Что бы ни случилось с Холмсом, его вилла была продана в конце 1950-х годов семнадцатому герцогу Денверскому. Шкатулку вместе с другими вещами перевезли в герцогское поместье в Норфолке. Его светлость намеревался подождать. В завещании он указал, чтобы эти рукописи были опубликованы после его смерти. Однако его светлости уже восемьдесят четыре года, и он чувствует, что может дожить и до ста. Общественность ждала слишком долго. Она всегда была готова, какими бы шокирующими ни оказались неопубликованные рассказы Ватсона… В итоге после долгих переговоров герцог дал свое согласие на публикацию всех документов, кроме нескольких, которые могут быть напечатаны, если только потомки людей, упомянутых в них, дадут свое разрешение. Я благодарен его светлости за это великодушное решение.

Услышав хорошие новости, я, как редактор, связался с британскими агентами, занимавшимися наследием Ватсона, и права на публикацию рассказов посчастливилось приобрести одному американскому агентству. Повесть, которая сейчас перед вами, — первое, что должно быть выпущено; другие же истории будут напечатаны чуть позже — станут выходить время от времени.

Рукопись Ватсона — это, очевидно, первый набросок.

Ряд отрывков, записанные диалоги, произнесенные участниками во время этого приключения, либо зачеркнуты, либо заменены звездочками. «Несравненный пэр» этой истории зовется Грейсток, но однажды старая привычка прорвалась, и Ватсон ненароком написал Холдернесс. Ватсон не оставил записки, объясняющей, почему он заменил один псевдоним другим. Он использовал фамилию Холдернесс в «Человек с побелевшим лицом», чтобы скрыть личность благородного клиента Холмса. Сам Холмс, говоря о дворянине, использовал псевдоним Грейминстер.

Ваш редактор полагает, что Ватсон специально выбрал «Грейсток» в этом повествовании, потому что псевдоним получил мировую известность благодаря романам, основанным на африканских подвигах племянника человека, которого Ватсон назвал Холдернессом.

Сама же история необычна по многим причинам. Из нее явствует, что Холмсу не позволили остаться в отставке после событий, описанных в рассказе «Его прощальный поклон». Кроме того, нам стало известно, что Холмс второй раз побывал в Африке, выехав далеко за пределы Хартума (хотя и не по своей воле), и таким образом спас Великобританию от величайшей опасности, которая когда-либо угрожала ей. Мы получили некоторое представление о карьере двух величайших американских авиаторов и шпионов в первые годы Первой мировой войны. Мы узнали, что Ватсон был женат в четвертый раз, кроме того было впервые зафиксировано разрушение цивилизации, соперничающей с Древним Египтом. В этой рукописи рассказывается о вкладе Холмса в апиологию и о том, как он использовал ее для спасения себя и других. Это повествование также описывает, как гений дедукции Холмса позволил ему прояснить некоторое несоответствие, которое озадачило более проницательных читателей американского биографа Грейстока.

Некоторые аспекты этого несоответствия раскрываются самим лордом Грейстоком в выдержках из мемуаров лорда Грейстока («Мать моя была прекрасным животным», редактор Филип Хосе Фармер, Чилтон, октябрь 1974 года). Однако это откровение — лишь малая часть хроники Ватсона, одна из многих разгаданных тайн, и этот рассказ представляет некие общеизвестные события с несколько иной точки зрения.

По этим причинам ваш редактор решил составить это объяснение. Кроме того, вы должны помнить, что вашему покорному слуге и в голову не пришло вмешиваться в Священное Писание.

Филип Хосе Фармер

Глава 1

С ЛЕГКИМ СЕРДЦЕМ я берусь за перо, чтобы записать новую историю, прославляя гений, отличавший моего друга Шерлока Холмса. Я помню, что когда-то написал нечто подобное, хотя в то время на сердце у меня было очень тяжело. На этот раз я уверен, что Холмс удалился в последний раз. По крайней мере, он поклялся, что больше не станет лезть на рожон. Случай с несравненным пэром обеспечил ему финансовую независимость, и он не предвидит более серьезных опасностей, угрожающих нашей стране теперь, когда наш великий враг повержен. Более того он поклялся, что никогда больше не ступит ни на какую землю, кроме своей родной. И он никогда больше не приблизится к самолету. Один только вид или звук мотора одного из них замораживает его кровь.

Странное приключение, о котором пойдет речь на этих страницах, началось во второй день февраля 1916 года. В то время я, несмотря на свой возраст, служил в штабе военного госпиталя в Лондоне. Дирижабли бомбили Англию в течение двух предыдущих ночей, главным образом в центральных землях. Хотя такие бомбежки считались сравнительно неэффективными, семьдесят человек были убиты, сто тринадцать ранены, а денежный ущерб составил пятьдесят три тысячи восемьсот тридцать два фунта стерлингов. Эти рейды были последними в серии, начавшейся девятнадцатого января. Паники, конечно, не было, но даже доблестные британцы испытывали некоторое беспокойство. Ходили слухи — несомненно их распускали немецкие агенты, — что кайзер намеревался послать через Ла-Манш флот из тысячи воздушных кораблей. Я обсуждал эти слухи со своим юным другом доктором Феллом за рюмкой бренди в моей каюте, когда раздался стук в дверь. Я открыл ее, чтобы впустить посыльного. Тот протянул мне телеграмму, которую я, не теряя времени, прочел.