Ночные гонцы - [4]

— Осторожней! Спокойной ночи, миленький! Беги, помолись и в кроватку.

Родни поцеловал сына, вдыхая свежий детский запах. Ребенок искал глазами, чего бы попросить, чтобы подольше остаться в гостиной.

— Хочу пить бэнди, пани![5] Вот!

Родни потрепал его за ухо.

— Ну нет, маленький пьянчужка! Немедленно спать!

Айя увела мальчика. Родни налил еще стакан. Мистер Делламэн… Делламэн Великий, комиссар округа, владыка над миллионами душ и главная цель всех женских интриг. На его обеденный сервиз смотрели, как на Святой Грааль. Это сравнение доставило Родни злое удовольствие. Как и все мужчины в Бховани, он недолюбливал Делламэна, и, как и все, не мог сказать почему.

Джоанна, не переставая болтать, снова склонилась над пяльцами:

— Я слыхала, Виктория де Форрест собирается быть в бордовом. Это просто неприлично!.. Миссис Камминг клянется, что видела, как вчера — в три часа дня! — у манежа Шестьдесят второго капитан Хедж держал Викторию за руку. Она уверяет, он прямо-таки гладил ее руку. Он такой необузданный, а она совсем созрела. Какая жалость, что ее отец не женится второй раз — это пошло бы ей на пользу…

Родни сонно кивал; мысли катились по привычной колее. В следующую пятницу — парад… Куда, Господи ты Боже мой, сипай Мангларам мог задевать свой штык?… Когда же полк получит из Дум-Дума винтовки нового образца?… понадобятся новые патроны… новая строевая подготовка…

Он задремал. Высокий мужчина лет тридцати, черноусый, с глубоко посаженными глазами. Мускулы на правой руке напряглись — с такой силой он сжимал подлокотник кресла; левая рука вяло свисала. Лицо поражало тем же сочетанием покоя и порыва: волевой подбородок и чувствительный рот, прямые черные волосы и нос с горбинкой. Пламя камина придавало дочерна загорелой коже бронзовый оттенок и скрадывало морщинки в уголках глаз. Огонь затрещал, и тут же мужчина открыл голубые глаза, холодные и настороженные. Все было тихо. В гостиной бесшумно горел камин. Глаза потускнели, краешки рта дернулись вниз. Теперь через Хребет путешествовали только деревенские жители да бродяги. Исчезли князья, не стало охотников и никуда не скакали гонцы с опасными поручениями. Шел последний день 1856 года. В Индии царил безмятежный мир. Моголы ушли, Клайв давно умер. Родни снова задремал.

гл. 2

Она сидела в коляске напротив него закутанным ворохом жемчуга и золота, и ее необъятные юбки заполняли все сиденье. На фоне ночного неба покачивалась голова кучера. Запряженная в коляску кобыла всхрапывала — ночной воздух холодил ей ноздри. Во влажном тумане около караульной Восемьдесят восьмого полка Бенгальской туземной пехоты мерцали лампы. Вдоль здания медленно прохаживались часовые. Красные мундиры и смуглые лица почти не просматривались сквозь туман, зато резко проступали белые поясные ремни, обшлага и воротники. Напротив неясно вырисовывались на фоне звезд громады суда и тюрьмы. В сотне ярдов от них поблескивали огни в темной груде комиссарского бунгало, и желтые дорожки ложились на траву и кусты окружавшего его сада. В тени каменных ворот стояли, опершись на пики, два сторожа.

Колин, упряжная кобыла, равнодушно трусила мимо всех этих символов величия Достопочтенной Ост-Индской Компании. Родни родился и жил в ее владениях, но все равно у него захватывало дух, когда он думал о том, какой власти сумели добиться английские купцы, сделавшиеся владыками владык. Двести сорок восемь лет назад их посланник явился в Агру и смиренно молил Великого Могола о разрешении построить торговую факторию на берегу моря. Сто лет назад они угодничеством добивались милости правителя Ауда. А теперь, благодаря удаче и напористости, храбрости и неусыпному коварству, они так расширили свои владения, что одно только Бенгальское Президентство тянулось на семнадцать сотен миль от Бирмы до Афганистана, и на семь сотен миль от Гималаев до Нербудды.

Два остальных Президентства, Бомбейское и Мадрасское, поглотили остальную часть Индии. Наследнику Моголов выплачивали пенсию, правителю Ауда больше нечем было править.[6] Карту Индии заливал алый английский цвет, и лишь изредка попадались пятнышки желтого, обозначавшие туземные княжества. С позволения англичан эти княжества решали свои дела сами, но им запрещалось заключать союзы как между собой, так и с иноземными державами.

Компания превратилась в причудливую смесь торгового дома и правительственного учреждения. Она подчинялась английскому правительству в Лондоне. Она торговала и заключала договоры. Она чеканила монету, издавала законы, собирала налоги и судила как гражданские, так и уголовные дела. Она поддерживала гражданский мир — и вела войны от Китая до Персии. Главный ее представитель в Индии, генерал-губернатор, напрямую и почти неограниченно правил ста миллионами подданных, и вдобавок косвенно распоряжался миллионами жизней в туземных княжествах. Стоило генерал-губернатору заговорить, и самая большая наемная армия в мире выступала, чтобы добиться повиновения его воле.

На самом деле генерал-губернатору подчинялось три армии — каждое Президентство имело свою собственную. Всего в них числилось 38000 английских и 348000 туземных солдат и 524 полевых орудия.