Ночные джунгли - [33]

Не успела она прикончить первую бутылку, как Ногар принес вторую. Из этой крольчиха стала пить не спеша и попутно приступила к своему рассказу.

Эйнджел видела снайпера в четверг, двадцать четвертого июля, во время грозы. К тому времени Зипперы уже практически вытеснили «Стигмату» с мест ее обычных тусовок, и «соратникам» Эйнджел пришлось ограничиваться «Башней Музыканта». Зипперы явно намеревались окончательно «погасить» наиболее влиятельные в Моро-Тауне банды — «Вавилон», «Бешеных лисиц» и «Стигмату». Под контролем Лисиц оставался лишь небольшой отрезок Мэйфилд-Роуд между Кенелуолтом и бетонными заграждениями, Вавилонян Зипперы отбросили в крошечный анклав где-то в районе Моро-Хилла.

Самой стойкой оказалась «Стигмата», хотя Зипперы изрядно потрепали ее за последнее время. Двадцать четвертого «Стигмата» собиралась дать Зипперам «последний и решительный бой», как выразилась Эйнджел.

Стигматовцы установили у входа в «Башню» круглосуточное дежурство. Кто-то из них постоянно стоял «на стреме» в вестибюле, укрывшись за горой мусора, и должен был, в случае вторжения Зиппов на суверенную территорию, подать сигнал остальным, рассредоточившимся на верхних этажах здания.

Однако Зипперы не стали очертя голову ломиться в вестибюль. Они «пошли другим путем», а именно — загнали в фойе горящую машину с дистанционным управлением, предварительно установив в ней взрывное устройство. Эйнджел сообщила Ногару, что подожженные транспортные средства стали чем-то вроде «торговой марки» Зипперхедов, которой они помечали контролируемую ими территорию. Так вот, машина рванула прямо в вестибюле. Взрыв был недостаточно мощным для того, чтобы причинить значительный ущерб помещению, уже и без того основательно разрушенному, но его вполне хватило для того, чтобы Эйнджел отключилась прежде, чем успела подать сигнал своим. Впрочем, они и сами услыхали грохот, но было уже поздно.

Эйнджел пролежала в отрубе всего несколько минут, и крысы за это время полностью овладели ситуацией. Очнувшись, крольчиха услыхала вверху пальбу и поняла, что все кончено.

Трое грызунов оставались внизу, дабы перехватить уцелевших стигматовцев — если кто-то из них еще остался в живых, — вознамерься те улизнуть. Эйнджел из своего укрытия видела эту троицу, охранявшую вход в металлическую клетку, — двое коричневых самцов и белая самка. Крольчиху они не заметили, поскольку ее засыпало мусором, а дым от горящего автомобиля не позволял крысам учуять ее запах. Эйнджел решила снять хоть одного Зиппера — белую крысу. Атаманшу, сказала крольчиха.

И вот только она нацелила свой никарагуанский десятимиллиметровик в голову белой крысы и собралась было влепить ей между глаз «маслину», как на сцене появилось новое действующее лицо.

— Ну, скажу я тебе, Кисуля, этот парнишка действительно крутой. Видал бы ты его «приблуду».

Судя по описанию Эйнджел, «приблуда» эта была не чем иным, как «Левиттом» двухметровой длины и с оптическим прицелом чуть короче руки крольчихи. В одной руке пес держал оружие, в другой — треногу.

Незнакомец явно не вписывался в разборку между уличными бандами. Из рассказа Эйнджел Ногар понял, что генетики, создавшие «этого крутого парнишу», ни в чем не уступали биоинженерам, выведшим породу раджастанов. Значит, пес родом из Пакистана или из Афгана.

У Ногара появилось неприятное ощущение того, что он уже знаком с этой собачонкой.

Эйнджел нарисовала достаточно подробный портрет песика — стройный, с лохматым серым мехом, длинной мордой и зелеными глазами. Росту в нем было метра два, весу — около сотни кило.

— Он сразу же подошел к Терин — белой самке — и спросил: — «Крыша чиста?» Жуткий тип. Никогда его не забуду. Не хотела бы я встретиться с ним на узкой дорожке… Ну вот. Постой, как это Терин назвала его… Хусейн… Хасан… а, Гассан. Что-то вроде этого.

Проклятье, значит, это все-таки Гассан. Тот же самый моро, который замочил Нугою. Ногар покачал головой. Какое имеет отношение сутенер средней руки и бандитские разборки к Дэрилу Джонсону и франкам из МЛИ?

— Вот. Шлюха эта, Терин, начинает спорить с громилой. Я хочу выстрелить, а лохматик этот заслоняет мне белую падлу. Стоит прямо между мной и ею…

— О чем они спорили?

— Чтоб я так знала, Кисуля. Терин прямо-таки кипяточком писает, лопочет что-то, вроде того, что, мол, «никому не позволю вторгаться на мою территорию», глазёнки кровью налились, хвостиком стучит… ну, все такое. А лохмачу-то этому явно наплевать на ее праведный гнев. Он только сказал ей, тихонько так: «Заткнись».

— А она что?

— Ну она и заткнулась. И повела его наверх… Вот тут-то я и пальнула…

— И промахнулась.

— Точно.

Ногар сидел на полу напротив Эйнджел. Кэт, уже подуставшая от борьбы с рубашкой, пристроилась у ноги тигра. Крольчиха дохлебывала третий литр воды.

— Потом они тебя схомутали.

— Да. Я осталась последней из «Стигматы». Теперь Зипперы практически полноправные хозяева Моро-Тауна. С Лисицами они разделались еще в среду.

Ногар вспомнил, как он видел горящий «Субару» и мертвых лисиц на пути к кладбищу. Верно, это было в среду.

— Удивляюсь только, почему они не прикончили меня, — продолжала Эйнджел. — Затащили наверх и накачали флашем… Какой сегодня день?