Ночные джунгли - [27]

— Конечно же, нет.

— Понимаете, мне ужасно стыдно за то, что я сказала вам тогда о том… о том, что Фил даже не удосужился прийти на похороны Дэрри…

«Ну и что из того? Сказала и сказала», — подумал Ногар. Он попытался изобразить на лице ободряющую улыбку.

— Мы все порой говорим вещи, о которых позже приходится сожалеть. Но это не означает, что мы такие уж плохие.

— Да нет, тут другое. Вся моя жизнь — сплошное лицемерие…

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что мне приходится постоянно кривить душой, поступаться своими принципами. Взять того же Байндера — ведь я далеко не разделяю его взгляды. Если честно, так я просто презираю этого человека. — Она прерывисто вздохнула. — Все мы — я, Фил, Дэрри — все играли в некую гнусную игру. А Байндер нам платил за это. Вот я и думаю — может, Фил решился на самоубийство потому, что не нашел иного способа убежать от всего этого дерьма.

— Ну, а от чего хотите убежать вы? С Байндером-то вы уже расстались.

В глазах ее промелькнула какая-то тень, и Ногар подумал, что опять сморозил глупость, как тогда у гаража, с Янгом. Сейчас тоже раздастся взрыв. Эмоциональный. Но Стефи лишь грустно улыбалась.

— Мне кажется, я пытаюсь убежать от самой себя.

Ногар понял, что снова ненароком дотронулся до чего-то сокровенного, но он был сейчас не в том настроении, чтобы вести душещипательные разговоры. Тигр кивнул, открыл заднюю дверцу и выбрался из «Антея» под дождь, который моментально намочил шерсть.

— Спасибо, что подбросили, — поблагодарил Ногар и добавил: — Я позвоню вам, если удастся что-нибудь выяснить.

Раджастан закрыл дверь и собрался было уйти, но Стефи высунула голову в окно и окликнула:

— Ногар!

Он остановился и оглянулся назад. Выражение лица у нее было такое, будто она еще не совсем верила в то, что Ногар собирается вот так вот «голышом» идти до самого дома.

— Да?

— Нет, нет, ничего… извините…

Она мотнула головой и захлопнула дверцу. Через мгновение «Антей» растворился в темноте.

Ногар пожал плечами и заковылял по мостовой. До дома оставалось пройти три квартала. Здесь он мог уже не опасаться, что полиция задержит его за «нарушение общественного порядка», как выразилась Стефи. Моро настолько небрежно относились к ношению одежды, что неоднократно предпринимаемые властями попытки приучить обитателей Моро-Тауна одеваться подобно пинкам с треском провалились. На тот факт, что Ногар шествовал «обнаженным», случайные прохожие обратили бы внимание лишь потому, что шел дождь. Раджастана волновало сейчас только то, как много посторонних глаз видели его вместе с человеческой самочкой.

Раджастан уже почти добрался до дома…

И вдруг в него с размаху врезался крысенок.

Дьявол, неужели они на самом деле настолько глупы?

Ногар стоял на противоположной от своего дома стороне улицы, между ржавым автобусом и закрытой пиццерией. Врожденная бдительность на этот раз подвела тигра, он не сумел вовремя учуять опасность.

Знакомый Зипперхед, крысенок с темно-коричневой шерстью и в обрезанных джинсах — «Бесстрашный Лидер» — рикошетом отскочил от Ногара.

— Смотрите-ка, кореша, какие киски тут ходят, и без всякой охраны. Ба-а-а, — протянул он с притворным удивлением, — да это же наш знакомый полосатик!

От крысы прямо-таки разило возбуждением. Ногар брезгливо поморщился. Лидер уже явно укололся.

— Этот полосатый матрац не уступил мне дорогу! — визгливо закричал он.

Послышались шаги. Так, еще двое Зипперов, выходят из автобуса. Одного Ногар узнал — Большун. Оба под приличным кайфом, как и Бесстрашный, если не больше.

Большун поигрывал длинным ножом с выкидным лезвием.

— Давайте-ка побреем котика. Снюхался с пинками, рванина.

Незнакомый крысенок снял с пояса металлическую цепь.

— Да, побреем. Надолго нас запомнит.

Бесстрашный Лидер выхватил револьвер двадцать второго калибра и нацелил его в грудь тигра. Опять, раздраженно подумал Ногар. Еще и двух суток не прошло, как в него вот так же целился Янг. Хорошо, хоть здесь бензином не воняет, как там, у гаража.

— Нам не нравятся моро, которые якшаются с пинками. Мы тебя пометим, драный пинковский половик.

Ногар всегда держал свой боевой инстинкт под железным контролем. Он принадлежал к породе тигров, которую природа и индийские биоинженеры вывели для сражений, для охоты, для кровопролитных схваток. Эта животная, инстинктивная часть его натуры, которую Раджастан мысленно называл Зверем, частенько давала о себе знать, вступая в конфликт с интеллектом, со здравым смыслом. Как правило, Ногару удавалось сдерживать Зверя, мечущегося в клетке его разума, но сейчас… сейчас Зверь разъярился, как никогда прежде.

Когда Бесстрашный наставил на него револьвер, Ногар мгновенно почувствовал колоссальный выброс адреналина. Сердце его бешено забилось, кровь больно запульсировала в висках, во рту появился медный привкус, легкие, словно превратившиеся в пылающие горы, выплескивали наружу горячее дыхание.

Зверь рвался на волю, яростно царапая дверцу клетки, которую Ногар всегда держал запертой.

Ногар открыл дверь и выпустил Зверя.

Ночь вдруг превратилась в монохромную, одноцветную картинку. Запахи стали почти осязаемыми. Ногар слышал сердцебиение крысенка так же отчетливо, как и свое собственное. Время будто замедлило свой ход, почти остановилось.