Ночной садовник - [97]

Холидей подъехал к обитому желтым сайдингом дому, но не увидел машины отставного сержанта. Холидей набрал номер домашнего телефона Кука — тишина. Крыльцо было освещено, но Холидей догадался — едва стемнело, лампы включились автоматически. В доме свет не горел.

Он набрал номер Реймона.

— Да.

— Это Холидей.

— Привет, Док.

— Ты где? Похоже, на вечеринке?

— В баре «У Лео», пью пиво. Что ты хотел?

— Мы с сержантом Куком встретились с нашим приятелем-полицейским. Номер машины четыре-шесть-один. Это пустышка.

— Надо же, какая неожиданность.

— Но я где-то потерял Кука. Мне пришлось оставить его ненадолго, а когда я вернулся, его уже не было. Я заехал к нему домой, но его и там нет. Не исключено, что он заблудился или что-то случилось. Я даже не знаю, разбирает ли он дорожные знаки.

— У него был удар, Док, а не болезнь Альцгеймера. Объявится.

— Я волнуюсь за старика, — сказал Холидей. Он подождал ответа, но в трубке слышались только звуки из бара. — Джуз?

— Держи меня в курсе. Я еще побуду здесь.

Холидей нажал кнопку отбоя. Сидя в своем «линкольне», он пытался сообразить, куда мог отправиться старик. В голову приходило только одно место.

Т.К. Кук сидел за рулем своего «маркиза» в тихом переулке поселка Гуд-Лак-Эстейт в Новом Кэрролтоне. Он наблюдал за одноэтажным домом, в котором обитал Реджинальд Уилсон. Свет в доме не горел, и в соседних домах огней было немного. Тихая улочка почти тонула в темноте ночи.

Кук, размышляя, сидел здесь уже довольно долго.

Выйдя из тюрьмы, Реджинальд Уилсон поселился в доме, принадлежавшем его покойным родителям. Все имущество, которое имелось у него на момент ареста, он держал в камере хранения или у родителей. Кук знал, что Уилсон никогда бы не оставил свою любимую коллекцию джазовых пластинок. Возможно, именно в этом виниле крылся ключ. Как бы там ни было, Кук подозревал, что Уилсон сохранил пряди волос — трофеи палиндромных убийств: это соответствовало поведению убийцы такого типа. Кук верил, что волосы, срезанные с голов Отто Уильямса, Авы Симмонс и Евы Дрейк двадцать лет назад, все еще лежат в доме, на который он смотрит. Кук пытался убедить себя, что сейчас самое подходящее время проверить, прав ли он.

Он понимал, что собирается нарушить закон. Возможно, в доме нет никаких прядей, но ему хотелось найти какую-нибудь неопровержимую улику, которая заставила бы Реймона обратиться к судье с запросом на проведение анализа ДНК Уилсона. Как и в 1985 году, Кук был твердо убежден, что именно Уилсон совершил эти преступления.

Из «бардачка» он достал маленький диктофон и, нажав кнопку «запись», поднес микрофон к губам.

«Говорит сержант Т.К. Кук. Я собираюсь войти в дом Реджинальда Уилсона. У меня есть основания полагать, что в доме имеются улики, которые могут связать мистера Уилсона с так называемыми палиндромными убийствами, происходившими в округе Колумбия города Вашингтона в 1985 году. Если быть более точным, я ищу фрагменты волос, которые могли быть срезаны у убитых. У меня нет ордера на обыск дома, поскольку я уже вышел в отставку. Я занимался этим делом вместе с молодым человеком по имени Дэн Холидей. Кстати, он отличный полицейский. Но я официально заявляю, что он не имеет никакого отношения к тому, что я собираюсь совершить. Я делаю это по собственной инициативе, надеясь принести хоть какое-то успокоение семьям погибших детей».

Кук назвал время и дату и выключил диктофон. Если его примут за взломщика и убьют при попытке проникновения, его намерения будут задокументированы. Отставной сержант вовсе не хотел остаться в памяти людей безумным стариком, вламывающимся в чужие дома.

Ночью похолодало, но рубашка Кука была мокрой от пота. Он снял куртку, свернул ее и положил на коврик перед пассажирским сиденьем. Потом снял шляпу, пальцем протер внутреннюю кромку и громко вздохнул. Бросил шляпу на соседнее сиденье, возле магнитофона. Рука онемела, он несколько раз с силой сжал пальцы, стараясь избавиться от неприятного ощущения.

Нажав кнопку на приборной панели, Кук открыл багажник и выбрался из машины. Обходя машину, старик слегка приволакивал ногу. Приподняв крышку багажника, выкрутил лампочку, так как не хотел привлекать внимания, любую вещь он мог найти в полной темноте.

Кук надел перчатки из латекса, затем нащупал фонарик и «фомку». Рука совсем онемела, и фонарь еле держался в холодеющих пальцах. Он слышал собственное тяжелое дыхание и глухие удары сердца, пришлось подождать, пока сердцебиение немного утихнет. Он чувствовал, как по спине тоненькой струйкой стекает пот. Старик тихо опустил крышку багажника и пошел к дому.

Кук собирался войти в дом, взломав «фомкой» заднюю дверь, но снова почувствовал себя плохо.

Голова закружилась, и он понял, что ему необходимо прилечь. Развернувшись, побрел к машине.

Мягкие подушки сидений манили к себе. Он сел сзади, положил на пол ломик, фонарь и закрыл за собой дверь. Лег на правый бок, щекой коснувшись холодного винила обивки. Левая рука страшно болела, боль поднялась выше, прошла по шее и, пульсируя, забилась в затылке.

«Это пройдет», — подумал Кук.

Он закрыл глаза. Изо рта прямо на виниловое сиденье потекла слюна.