Ночной пришелец и другие истории - [14]

— Энди, мы обязаны найти другой способ! Не можем же мы допустить, чтобы знание стало недоступным для нас? Мы не можем упустить шанс непосредственно общаться с разумом, существовавшим еще во время возведения города.

— Сейчас не это самое главное, — сказал Эндрю. — Ты готов, Камеллин?

«Готов. И благодарю тебя. Твой мир и мой мир лежат отдельно, но мы братья. Приветствую тебя, мой друг.»

Биенье мысли затихло в его мозгу. Стены и потолок завертелись в диком хороводе, окрасившись бледной голубизной.

— Ты в порядке? — Рид обеспокоенно склонился над Эндрю. Позади него крупный шимпанзе, нет, это был теперь Камеллин, склонился и через его плечо глядел на Эндрю. Взгляд обезьяны не был бессмысленным. Но он отличался и от взгляда человека. У шимпанзе изменилась даже стойка.

У Эндрю не осталось сомнений в том, что Камеллин уже переселился в мозг обезьяны. У Рида был ошалевший вид:

— Энди, когда ты пошатнулся, он прыгнул и поймал тебя! Ни одна обезьяна на это не способна!

Шимпанзе-Камеллин выразительно развел лапами.

— Двигательные рефлексы у шимпанзе просто потрясающие, куда там человеку, — сказал Эндрю. — Во всяком случае, тут его возможности почти беспредельны.

— Камеллин? — обратился он к шимпанзе.

— Думаешь, шимпанзе понимает тебя?

— Слушай, Рид, неужели ты еще не поверил мне до конца? Перед тобой не просто обезьяна — это Камеллин, мой приятель, и он более разумен, чем любой из нас!

Рид опустил взор.

— Я постараюсь привыкнуть к этому.

— Камеллин? — повторил Эндрю.

И Камеллин заговорил! С трудом, хрипя, как бы пробуя возможности неизвестного ему звукового аппарата, он заговорил.

— Эндрю, — с расстановкой произнес он. — Шин. Ла. Махари.

Их общение не прошло даром — каждый знал несколько слов на чужом языке.

Камеллин-шимпанзе подошел к другим клеткам, в которых метались и бесновались шимпанзе, и его походка была преисполнена достоинства. Рид присел на скамейку.

— С ума сойти, — произнес он удивленно. — Ты хоть понимаешь, что ты создал? Говорящую обезьяну! В лучшем случае, нас объявят мошенниками. В худшем — ученые разберут животное на части. Мы никогда не сможем доказать, что это реальность, и нашим рассказам никто не поверит!

— Я все время сознавал это, — с горечью сказал Эндрю и откинулся на скамье. Камеллин подошел к нему и присел на корточки. Выглядело это несколько неуклюже.

Эндрю внезапно осенила какая-то мысль.

— Здесь около двадцати обезьян. Это совсем немного. Однако соотношение самцов и самок позволяет рассчитывать на высокую рождаемость.

— Что ты хочешь этим…

— Послушай, — возбужденно перебил его Эндрю. — Самое главное сейчас — сохранить марсианскую расу, последних марсиан, а вовсе не убедить наше общество. Да нам это вряд ли удастся. Нужно будет перевезти животных в Шин-ла Махари. Земляне там не бывают, так что их никто не станет беспокоить, может, в течение столетий! За это время они смогут восстановить свою численность, развить цивилизацию, создать колонию разумных существ, внешне похожих на обезьян. Мы можем оставить об этом записи. Через сто лет, может, больше…

Рид глядел на него неуверенно, но его воображением, против его воли, овладевала идея Эндрю.

— Смогут ли они выжить?

— Камеллин сообщил мне, что город устойчив к разрушительному действию времени, при его возведении эта возможность была учтена.

Эндрю взглянул на безмолвно слушавшего Камеллина и ощутил уверенность, что марсианин понял его; телепатические силы Камеллина были огромны.

Что ж, им придется довольствоваться телами шимпанзе в ожидании существ, способных к эволюции, тела которых они могли бы использовать. Шимпанзе отличаются поразительной ловкостью, и если разум будет руководить их поведением… Они смогут создать все необходимое для жизни, используя солнечную энергию, кроме того, в городе имеются системы для обогрева, сохранились записи — останется только терпеливо ожидать своего шанса.

Рид встал и пошел пересчитывать шимпанзе.

— Похоже, нам придется отложить все наши дела — что ж, Энди, попытаемся. Пойдем, нужно арендовать пескоход — у меня сохранились некоторые связи.

Он нацарапал пару слов на клочке бумаги, обнаруженном в кармане, и добавил суровым тоном:

— И не забудь: мы не должны прозевать «Эрденлюфт».

— Не беспокойтесь, мы успеем.

И вновь Эндрю Слейтон оказался в голой пустыне, чтобы бросить прощальный взгляд на зубчатые башни Шин-ла Махари. Он знал, что больше никогда не вернется сюда.

Невдалеке виднелась копна седых волос Рида. Их окружала безмолвная толпа марсиан, степенных и полных собственного достоинства.

— Нет, — сказал Рид, обращаясь больше к самому себе, — боюсь, ничего не получится. У вас с Камеллином был шанс, но вы его не использовали.

Эндрю никак не отреагировал на его слова, продолжая ласкать взглядом матовые стены чужого города. Он думал о том, как было бы здорово написать книгу обо всем ЭТОМ. Весь день они предавались мечтам, которые не могли присниться межпланетным археологам в их самых фантастических сновидениях. Марсиане в телах приматов благодарно воспринимали язык жестов Рида, а посещение города оставило позади их самые необузданные фантазии.

Под песками веков Шин-ла Махари оказался не просто городом: это был целый мир. Никогда им не забыть это захватывающее дух ощущение: наблюдать, как обретшие наконец тела марсиане, трудясь с навыками и знанием, недоступным людям, раскапывают древние механизмы водоснабжения, соединенные с подземными озерами, заполняющими пустоты на многомильной глубине, и направляют по скважинам воду в гидропонные сады, как мгновенно оживают и набухают семена растений, хранившиеся долгие века. Марсиане наладили силовую установку. Запасы продуктов питания, герметично упакованные, не испортились. Рид и Эндрю разделили эту странную пищу с двадцатью приматами, поведение которых за столом разительно отличалось от пародийной неуклюжести дрессированных обезьян. Марсианские культурные навыки оказались невероятно устойчивыми.