Ночной пришелец и другие истории - [13]

— Домой? Куда это — домой? На Землю? — Эндрю застыл, изумленный.

Стоп. Что сказал Рид?

— Повтори-ка. Название города.

— Шин-ла Махари, город… — Рид запнулся. — Что за черт!..

Он недоуменно смотрел на Энди.

— Я, наверное, мог бы все забыть, убедив себя, что ничего не произошло. Оно оставило меня, когда Хансен выстрелил. Мы бы могли заставить себя забыть про это, по крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся на борту космолета.

— Ах да, космолет. Рид, нам ни к чему возвращаться на Землю!

— С чего это ты взял? — раздраженно сказал Рид.

Эндрю замолчал, глубоко задумавшись. Внезапно лицо его прояснилось, как будто его посетила блестящая мысль.

— Скажи, Джон, кому принадлежат лабораторные животные Общества?

Рид потер лоб.

— Наверное, никому. Они, я думаю, не побеспокоились о том, чтобы отослать на Венеру пару дюжин собак и шимпанзе. У меня есть право забрать животных — например, для нужд медицинского центра. Но зачем они тебе?

Он остановился, удивленный.

— Какая безумная идея посетила тебя на этот раз?

— Да так, пустяки. Ты все равно собирался улетать на Землю ближайшим рейсом.

— Ну, торопиться некуда, сынок, — проворчал Рид. — «Эрденлюфт» не стартует раньше, чем через неделю.

— Джон, эти животные высокоорганизованы. Я надеюсь…

Взгляд Рида сказал, что он все понял.

— Я никогда не думал об этом, мой мальчик! Идем же, скорее!

В стоявшей на отшибе постройке, в которой Географическое Общество содержало животных, служитель равнодушно взглянул на удостоверение Рида и пропустил их внутрь. Рид и Эндрю в молчании прошли мимо клеток, в которых содержались собаки, забраковали единственного уцелевшего козла и направились к клеткам с шимпанзе.

— Ладно, может, я и безумен, но сдается мне — это именно то, что нам надо, — сказал Эндрю и стал вслушиваться в глубины сознания. Он ждал ответа от своего «жильца». Наконец, после долгого перерыва, смутно отозвались мысли Камеллина, словно он не мог сразу возобновить контакт с сознанием Эндрю.

«Я был вынужден покинуть тебя. Надежды больше нет и я скорее умру со всем народом, чем буду ждать заточенным в твоем мозгу.»

«Погоди!» — он встал прямо перед шимпанзе. — «Мог бы ты переместиться в это создание без его позволения?»

В желудке у него все сжалось, как если бы решалась не Камеллина, а его собственная судьба.

«У этого существа отсутствует сознание.»

«Я сожалею, я только хотел…»

И тут ему передалось возбуждение Камеллина.

«Это существо подходит мне, оно высокоорганизовано, хотя и лишено разума.»

«Но интеллект шимпанзе…»

Тень нетерпения, словно Камеллин вынужден объяснять несмышленышу:

«Да, интеллект, но лишенный главного — воли, духа, души.»

«Шимпанзе способен выполнять почти те же действия, что и человек.»

«За исключением речи, обмена информацией, абстрактного мышления. Ты не способен в полной мере понять это различие.»

Впервые от Камеллина исходило замечание, говорившее о том, что тот не считает Эндрю равным себе по разуму.

«Первая стадия — существа вроде баньши — то есть наличие мозговой деятельности, но без разума. Эти создания не способны к организации. Затем ваш род, приматы — то есть интеллект без души. Впрочем, вас можно улучшить.»

Поток мыслей Камеллина внезапно оборвался, но до этого Эндрю успел уловить: «Как себе представляют земляне свое место во Вселенной?»

После паузы от Камеллина пришла волна беспокойства:

«Прости, я не должен был так думать…»

— Комплекс неполноценности? — рассмеялся Эндрю.

«Вы не функционируете на уровне души, подсознания. Вы почти исключительно осознаете себя с помощью своих пяти чувств и своего абстрактного мышления. Но ваш бессмертный разум задержался в развитии: вы в принципе способны перемещаться во множестве измерений пространства-времени, но вы воспринимаете всего лишь три пространственных измерения.»

«Камеллин, я не верю в душу.»

«Что ж, попробую тебе объяснить.»

Рид тронул его за плечо.

— Мне становится не по себе, когда ты начинаешь беседовать сам с собой. Что станем делать?

Они выбрали крупного самца шимпанзе и, сидя на скамейке, наблюдали за его идиотскими ужимками. Эндрю стало не по себе от этого зрелища.

— Камеллин — в теле этого животного?

— Зато он станет человекообразным, — хихикнул Рид. — Это животное значительно лучше приспособилось к марсианским условиям, чем мы — погляди, какая у него широкая грудная клетка. Камеллин наверняка оценит достоинства этого создания!

Он помолчал.

— Как мы после трансформации будем общаться с Камеллином?

Эндрю был озадачен вопросом. Наконец, он сказал:

— Я не знаю наверняка. Мы использовали прямой обмен мыслями и Камеллину не было нужды облекать свои мысли в форму нашего языка. Как полагаешь, Рид, можно ли обучить шимпанзе говорить?

— Не думаю.

— Сдается мне, если шимпанзе обретет разум, способность абстрактного мышления, он сможет передавать свои мысли знаками, но вот позволит ли ему строение голосовых связок и рта говорить, как человек?

— Я бы не ставил на это, — сказал Рид. — Я, правда, не слишком-то разбираюсь в анатомии обезьян, но сомневаюсь, что шимпанзе может заговорить. Да и потом, как ты собираешься учить Камеллина английскому?

— Похоже, как только Камеллин покинет мой мозг, у него останется единственный способ общаться с нами — язык жестов.