Ночной позор - [54]

Как вы думаете, что лучше сказать: «Гони бабки, ханыга», «Дай закурить» или «Не подскажете, как пройти в библиотеку?»

Опыт показывает, что реакция у людей на эти фразы примерно одинаковая.

Я так замечтался, что чуть не налетел на согбенную жизнью старушку, боязливо жавшуюся к стенам.

Вот он, подходящий объект для моих бесчеловечных упражнений. Прости, бабуль, веришь, самому неприятно.

Я преградил старушке дорогу, эффектно откинул голову, постукивая себя по ладони битой, и самым устрашающим голосом произнес:

— Э-э-э… У-у-у… То есть, я хотел сказать…

— Держи его! — заорала вдруг бабка.

Тут же кто-то пнул меня в спину, так, что я полетел вперед. Бабка грамотно перехватила мою руку и затейливо ее вывернула.

— Пронация! Супинация! Рычаг! — кричала она.

Я попытался урезонить ее, воспользовавшись самым эффективным в истории оружием — словами.

— Ай! Что вы делаете! Больно!

— А будет еще больнее! — предупредила старуха.— Вяжи его!

Бита со стуком упала на мостовую, а на моих запястьях защелкнулись наручники.

— Предупреждаю, меня будут искать! — заявил я.— И не думайте, что за меня некому заступиться!

Пора положить конец этому произволу пенсионеров. В связи с тяжелым демографическим положением, их в нашей стране с каждым годом становится все больше. Пенсионеры, чувствуя свою силу, скоро совсем перестанут считаться с молодежью, низведя нас до положения бесправных рабов. Одна надежда — может, к тому времени я тоже успею состариться…

Меня усадили на заднее сиденье желтенького «москвича», наверное, из тех еще, что совершали исторический пробег по пустыне Сахара.

— Сиди тихо, не рыпайся, понял? — сказала скрутившая меня старушка. Ей помогал почтенный дед-велосипед, в смушковом пиджаке и шапке пирожком.

В кабине дед закурил жуткий «беломор», очевидно, намереваясь уморить меня или хотя бы довести до бронхиальной астмы.

— Ну что, голуба, обидел пенсионерку? — спросила бабка.— Деньги есть?

— Чего?

— Спрашиваю, деньги, телефон, кредитная карта? Часы, банковские билеты?

— В карманах,— сказал я, понимая, что все равно обречен.

— Ну не переживай ты так! Подумаешь… Эти средства пойдут в фонд тайного общества «Пенсионеры без границ»

— Может, отдадите на благотворительность?

— Будешь умничать — выбью зубы.— Предупредила бабка.— Где тебя высадить?..

— Да я здесь неподалеку живу. И правда, хоть подвезите, что ли…

Дома я принялся рыться в шкафу, отыскивая заветный носок с валютной нычкой.

Нужно было завтра предъявить свой богатый улов, мать его.

ГЛАВА ШЕСТАЯ В которой все неожиданно обрывается, не успев даже начаться

Будешь теперь бандитом,— подкалывал меня Утка.— Смотри, не увлекись. А то как станешь на кривую дорожку, потом назад не захочешь. Не разу еще не видел, чтоб к нам из преступников обратно работать возвращались.

Здорово! Не мог раньше предупредить, перед тем как меня на эту самую дорожку направлять?

Хотя, если не возвращаются, то здесь, наверное, очень хорошо. Тогда я, наверное, тоже лучше на кривой дорожке останусь. В бандитах.

— Ты, главное, не забывай, кому ты всем обязан,— твердил Утка.— И поставляй ценные сведения о готовящихся преступных акциях.

— Будет, будет…— отвечал я безразлично. Заботило меня в тот момент совсем другое.

Как бы мне так от этого Утки отделаться? Дружба с ним может повредить дальнейшему продвижению по карьерной лестнице.

Приняли меня в бандитской среде тепло, можно сказать, по-братски, не то что в проклятом Контроле. Сразу ощущался иной моральный уровень, мотивации, определяющие поведение людей, давали о себе знать. Свободная и честная конкуренция между сотрудниками не имела ничего общего с тем, что творилось на предыдущей моей работе. А о Гониной конторе я даже и не вспоминал.

В жопу прошлую жизнь! Буду теперь злым.

— Оставайся с нами, петит гарсон, будешь нашим ле эмпиратре,— сказала тетя Хильда.— Мы научим тебя плохому.

— Да, научите меня плохому!.. А это как это?

— Скоро узнаешь. Потребуется от тебя совсем немного: предавать друзей, клеветать, заботиться только о себе, не прощать обид…

А, ну это мы запросто. Я почему-то думал… Впрочем, ладно, об этом не надо. Об этом потом. Потом об этом.

Плохие волшебники отличаются от хорошим тем, что не стесняются проворачивать махинации, обогащаться, используя для этого…

Стоп, что-то у меня получается, если подумать, то хороших волшебников вообще нет, одни плохие.

Попробуем иначе. Плохие волшебники это те, у кого есть силы творить пакости, но нет для этого легальной ксивы, как у контролеров.

Сразу после развала Сесера в плохие тесались преимущественно двоешники, вроде меня, которым хотелось много, но в милицию… ну, вы поняли куда, не брали. Постепенно как-то само собой получилось, что совсем дураки отсеялись, сгинули, а кто поумнее решили организоваться и устроили Тайный Союз Плохих (ТАСОПЛОХ).

— Мы и оглянуться не успели,— жаловался Утка.— А эти уже тут как тут. Ночные, говорят, Бандиты. И ведь не подкопаешься. Удивительное дело. Вот надо кого-то убрать, обвинить, оклеветать, и никаких проблем. Уберем, обвиним, оклевещем. А с этих, что с гуся вода. Сколько уже пытались. А пробуем подвести законную базу — тоже не получается. С законностью у нас не очень, мы силы добра, мы не умеем закон соблюдать…