Ночной поезд - [106]

Рассвет обещал прекрасное ясное утро, весеннее солнце поднималось над вершиной карпатских предгорий, и, несмотря на большую усталость, Ганс чувствовал себя свободным и счастливым. Они ехали всю ночь до румынской границы, но, выбравшись из Зофии и за пределы границ карантина, Кеплер не сомневался в том, что побег удался.

– Думаю, нам лучше найти, где можно остановиться днем, – обратился он к солдату, сидевшему в коляске. – Мне бы хотелось избежать встреч с кем бы то ни было, пока мы не выберемся из Польши.

Проезжая через поля и по пыльным проселочным дорогам, они смогли обойти нацистские контрольно-пропускные пункты и ни с кем не столкнуться. Но Ганс знал, что среди гор придется ехать по главной дороге, если они захотят сохранить мотоцикл.

Роща вязов в километре от проселочной дороги вполне могла укрыть их от глаз прохожих. Кеплер свернул в сторону и по широкому лугу поехал к деревьям. Он поставил мотоцикл под деревьями и замаскировал его ветками. Затем они с Анной забрали свои вещи и пошли в чащу искать место для отдыха.

Из укрытия под сучьями выскочил испуганный олень, и Кеплер потянулся за своим «люгером», но тут же сообразил, что им ничто не угрожает. Постелив одеяло на поросший травой клочок земли, они съели немного прихваченного с собой острого сыра с черствым хлебом и вскоре уснули в объятиях друг друга.

Оба проснулись ближе к обеду и, немного перекусив, стали ходить по небольшой роще, радуясь хорошему дню. Хотя самые большие опасности и испытания были еще впереди, молодая пара предпочитала думать только о настоящем. Они наткнулись на узкую быструю речушку, ледяные воды которой текли с далеких карпатских гор. Ганс вошел в нее и голыми руками поймал двух рыб.

Днем они снова поспали, затем рискнули развести небольшой костер, чтобы пожарить рыбу, а перед наступлением темноты загасили его. Когда стемнело, беглецы погрузили свои вещи в коляску мотоцикла и выехали на дорогу, ведущую к румынской границе.

В этот поздний час на дороге почти никого не было, и на фоне неба в лунном свете показались силуэты гор. Пока они ехали в сторону последнего перед границей немецкого контрольно-пропускного пункта, на горизонте собирались большие гряды облаков, навевая мысли о неизбежном роковом конце. Ганс заметил телефонные провода и принял решение перерезать их. Успех последнего и решающего шага в их бегстве зависел от считанных секунд и от способности хотя бы на мгновение убедить пограничников в истинности той легенды, которую они собирались им рассказать. Он остановил мотоцикл километрах в пяти от контрольно-пропускного пункта, залез на столб и срезал как телеграфные, так и телефонные провода.

У Кеплера вспотели руки, и казалось, что рот превратился в пыльную губку, пока они приближались к погранзаставе, проезд через которую преградил шлагбаум. Погранзаставу расположили в узком каньоне, чтобы невозможно было обойти ее. Кеплер почувствовал себя словно лосось, угодивший в сеть. Оставался лишь один путь – в сторону вооруженных автоматами пограничников. Те услышали приближение мотоцикла и, стоя наготове, ждали его.

Ганс предвидел это и начал сразу действовать.

– Хайль Гитлер! – крикнул он пограничникам, останавливая мотоцикл на дороге рядом с караульным помещением.

Оба пограничника, военнослужащие регулярной армии, испугались, увидев двух эсэсовцев, и тут же ответили на приветствие.

– Хайль Гитлер!

– Зайдем внутрь! – нагло сказал Кеплер и направился к караульному помещению, будто он здесь командовал.

Сбитые с толку солдаты вошли за ним в небольшую хибару. Анна, не сказав ни слова, вышла из коляски, встала спиной к двум пограничникам и сделала вид, будто что-то выгружает из мотоцикла.

– Мы сменим вас. Вы можете быть свободны, – властным тоном сказал Ганс. – Вам надлежит немедленно вернуться в свою роту. Происходит организованное отступление или, точнее, перегруппировка в направлении тыла. Русские форсировали реку Збруч и в течение двадцати четырех часов захватят этот район. Они пленных не берут.

На лицах пограничников мелькнул ужас.

– Войскам СС дан приказ держаться до последнего солдата. Так что выбирайтесь отсюда, пока есть время.

– Да, конечно, герр роттенфюрер. Я заведу наш мотоцикл.

Один пограничник выбежал из хибары, устремился к заграждению из кустарника и завел двигатель мотоцикла. Второй пограничник снова отдал честь Кеплеру и последовал за своим товарищем. Увидев, что оба пограничника вышли из хибары и уже собираются уезжать, Анна тут же зашла к Кеплеру. Оба склонились над лежавшей на столе картой. Они ждали, когда уедет мотоцикл. За кустарником взревел двигатель.

Вдруг дверь распахнулась и на пороге показался более рослый из двух немецких пограничников со взведенным автоматом в руках, нацеленным прямо в грудь Кеплера.

– Поднимите руки, вы оба! – рявкнул он и крикнул через плечо: – Все в порядке, Карл. Выключи двигатель! Я взял их обоих! – Со злорадной улыбкой он смотрел на Ганса и Анну. – Неужели вы считаете нас полными дураками? Вы подумали, будто мы не заметим, что вы дезертиры?

Глава 26

Мария Душиньская вернулась в разоренную и опустошенную войной Варшаву. Поезд прибыл утром, и она, не веря своим глазам, шла по некогда любимым улицам. Мария была поражена тем, как сильно изменилась столица, как мало она походила на город ее детства и юности. Целые кварталы превратились в развалины. Гетто стерли с лица земли. От старой, знакомой романтической Варшавы ничего не осталось. Сначала она отправилась к дому своей матери и узнала, что ее семья покинула Варшаву. Никто из соседей не мог сказать, куда они уехали. Один из братьев, обвиненный в участии в движении Сопротивления, был арестован.