Ночной поезд в Инсбрук - [5]

Руки у нее тряслись, когда она тщательно обыскивала вагоны. Пассажиры третьего класса сидели, тесно прижавшись друг к другу на жестких сиденьях, как будто слившись в единое существо, и от постоянного раскачивания в такт движения поезда погрузившись в беспокойную дремоту. Некоторые из них провожали ее взглядом, но марлевая блуза с длинными рукавами и мешковатые брюки достаточно прикрывали ее тело от любопытных глаз. Вслух ругая Ричарда, она продолжала свой путь. Наверняка он уже вернулся в купе и сидит себе, закинув ноги наверх, а она-то прошла уже более десяти вагонов, с трудом прокладывая себе дорогу. Ее взгляд прыгал от одного лица к другому, от мельтешения этих лиц голова шла кругом, и в конце каждого вагона ей приходилась вылезать на солнцепек и договариваться о том, чтобы ее пропустили дальше. Раньше Фрэнсис никогда не тошнило в поезде, но теперь ей стало плохо. Она мечтала о том, чтобы это поскорее кончилось. Когда она дошла до конца пассажирских вагонов, у нее слов не было от растерянности. Где же он? В грузовом отсеке? В локомотиве? Нет, это смешно! Только в этом поезде и можно было найти пищу, воду и тень на сотни миль кругом — в этом передвижном оазисе, приютившем пассажиров посреди местности настолько негостеприимной, что даже преступник, совершивший убийство, дважды подумал бы, прежде чем сойти с поезда.

Вид пустыни, раскинувшейся вокруг, наполнил ее ужасом. А вдруг он упал вниз и попал под колеса? А что, если он лежит сейчас на пятидесятиградусной жаре со сломанной шеей? Исключено. Кто-нибудь увидел бы, как он падает. Уж слишком много народу толпится в коридорах, стоит в дверях. Кто-нибудь уж точно заметил бы и дернул за стоп-кран.

И все же что-то похожее на страх заставило Фрэнсис поторопиться обратно опять через все эти вагоны. В гневе он мог уйти в другое купе и лежать сейчас где-нибудь на верхней полке в вагоне первого класса; ведь их-то собственный вагон она подробно не осматривала. Обратно она шла чуть ли не пятнадцать минут, и когда добралась, то осмотрела каждое купе. Заглянула на верхние полки, под нижние полки, выглядывала из окон, снова зашла в туалеты. Нигде его не было.

Не зная, что делать, она рухнула на скамью. Именно тогда, переведя дыхание, Фрэнсис заметила, что рюкзак Ричарда исчез.

Звук собственного тяжелого дыхания отозвался эхом в ушах.

Она вскочила, заглянула под сиденья, забралась на верхние полки, судорожно разыскивая пропавшую вещь. Последний раз она его видела на сиденье рядом с дверью, а Ричард сидел напротив, положив одну ногу на рюкзак. Как раз перед тем, как они начали ссориться. Он точно не взял его с собой, когда выскочил из купе, но, поскольку деньги у него были в рюкзаке, возможно, он вернулся за ним, чтобы пойти в вагон-ресторан. С другой стороны, ведь там была еще одежда и другие вещи — разумнее было бы оставить его здесь, чтобы не таскать с собой.

Она села. Тошнота подбиралась к горлу. Такое ощущение, будто пытаешься найти дорогу в темноте, как в комнате страха в парке аттракционов. Дверь была рядом, но она не видела ее, и каждый раз, когда она пыталась встать, земля уходила из-под ног и ноги подкашивались.

За окном сине-коричневый день сменялся тускло-серым вечером. Пустыня растянулась тонкой линией вдоль горизонта. В этом не было ничего красивого, и даже приближение ночи не давало возможности передохнуть от проклятого пекла, от которой голова у Фрэнсис безжалостно раскалывалась на части. Суданец, стоявший на страже у ее дверей, куда-то скрылся, и вскоре стало слышно, как он, вместе с человеком, разносящим в вагонах чай, произносит вечернюю молитву в конце коридора, на циновке, разложенной рядом с туалетом. Ритмичные заклинания вливались в размеренный ритм колес, скрипящих на весь вагон.

Темнело, и Фрэнсис пришлось снова отправиться на поиски, снова продираться вдоль вагонов, сталкиваясь с людьми, раскачиваться от сиденья к сиденью, стукаясь коленками о двери. Кругом лица: поднимают глаза, смотрят в окно, поворачиваются к ней, но нужного лица нигде нет. Каждый последующий вагон казался еще более душным, чем предыдущий. От запаха пищи и пота желчь подкатывала к горлу. Выходя из очередного вагона, она вдохнула полные легкие воздуха вперемешку с песком.

К тому времени, когда она вернулась обратно, паника охватила ее настолько, что она не узнавала ничего кругом. Все перевернулось с ног на голову. От духоты и тусклого света она была сама не своя — как будто ее измотанное тело существовало само по себе, а разум, пытающийся найти хоть какое-то объяснение случившемуся и все время заходящий в тупик, — сам по себе. Она смотрела на пустыню и не видела ее. Разгоряченная от беготни, вся в каплях холодного пота, она стала глубоко дышать, чтобы успокоиться, как учила ее тетя. Это помогло Фрэнсис собраться с мыслями, и она догадалась достать карту. Последняя остановка была в Абу-Хамеде. Фрэнсис помнила, как они подъехали к городу, но отбытия уже не заметила. Вскоре после того, как Ричард в ярости выскочил из купе, она растянулась на полке, чтобы, когда он вернется (стыдясь своей вспышки), притвориться спящей и не вступать с ним в разговор. Однако от всех этих треволнений она очень устала, и вскоре после того, как она, приоткрыв один глаз, заметила, что Ричард вернулся, ее и в самом деле сморила дремота. Она смутно помнила, как поезд остановился в Абу-Хамеде, и слышала шум с улицы. Местные жители ходили по проходу, торгуя вразнос едой и всякой мелочовкой. Скорее всего, именно тогда она и провалилась в глубокий сон, потому что с того момента она ничего не могла вспомнить. Фрэнсис спала больше часа, и поскольку теперь было немногим более шести, значит, из Абу-Хамеда они отбыли около четырех. Может быть, именно там Ричард сошел с поезда? Но почему? Из-за очередной ссоры? Какой в этом смысл? Она попыталась отогнать эту мысль, отделаться от нее, но вопросы возникали снова и снова. Куда он делся? Что она сделала такого, что подтолкнуло его к этому?