Ночной поезд в Инсбрук - [49]

— И в одном из таких мест, — сказал он, — я ее потерял.

Время от времени они заостряли внимание на каком-нибудь слове, понятном им обоим. Мадгид произносил что-нибудь по-арабски, и Ричард повторял, а потом сам говорил слово по-английски, и уже араб имитировал сказанное. Беседу можно поддерживать и на уровне элементарных понятий. Они обучили друг друга словам «солнце», «небо», «пустыня», «пикап» и «дорога». Но так как больше кругом больше не на что было указать пальцем, урок иностранного языка очень скоро подошел к концу. Потратив много сил на изучение пяти арабских слов, Ричард заснул.

Этот день длился целую вечность. Поскольку он был уверен, что к вечеру они доберутся до Хартума, часы тянулись бесконечно долго. И даже открывающиеся виды Нила, пирамид в Мероу и шумного городка Шенди не могли его взбодрить. С каждым часом ему становилось все хуже. Вот уже четыре дня он пил неизвестно какую воду, хотя и понемногу, и даже не надеялся, что незнакомые микробы, которых он поглощал, никак не скажутся на его здоровье. Сколько еще выдержит желудок? Утихнет ли головная боль или станет еще сильнее? Ну когда же, когда они уже приедут в Хартум?

Не сегодня. Спустившее колесо задержало их надолго. В пикапе была запаска, но инструменты у Мадгида были старыми, и он потратил больше часа, чтобы сменить колесо. Ричард держал над ним зонт, чтобы тот работал в тени, а потом они долго отдыхали. Слишком долго. Когда они проснулись, было уже пять, а поскольку Мадгид в темноте не отваживался ездить на большие расстояния, надежда увидеть Хартум в тот же вечер угасла. К семи они уже снова разбили бивак. Ричард не мог уснуть. Он ослаб, устал и отупел, но луна светила над рекой, и это было непередаваемо. Не верилось, что он оказался в этих краях и ночует на пустынном берегу Нила. На берегу Лунной реки.

9

Плавный ход машины по шоссе разбудил Ричарда на следующее утро. Наконец-то они выехали на мощеную дорогу. Помимо них на шоссе были еще машины. Он облегченно вздохнул. Скоро в его кармане захрустят спасительные бумажки. Без них он чувствовал себя голым: ведь наличные — он знал это по опыту — ломают языковой барьер быстрее любого языкового курса. Сгорая от нетерпения, он не смотрел по сторонам, только опускал взгляд на часы каждые пять минут.

К тому времени, как они въехали в предместье, и Северный Хартум начала оплетать своими щупальцами, Ричард был в полуобморочном состоянии, весь в поту. Но мрачное зрелище бесчисленных лачуг, жмущихся друг к другу на окраине города, вернуло его к жизни. За те несколько дней, что он покинул столицу Египта, Хартум стал для него идолом, и теперь этот город раскинул руки, чтобы обнять его, как нежная мать. Пресловутый оазис в пустыне. Но тут Мадгид свернул с главной дороги и направился в сторону Омдурмана. Ричард не представлял себе, где они находятся; но тут Мадгид, петляя, проехал несколько пыльных улиц, остановил пикап у кучи камней и дал Ричарду понять, что тот прибыл.

Часы показывали четверть двенадцатого. Ричард не имел понятия, где они находились, но знал, что под полуденным солнцем прогулка в центр Хартума не покажется короткой. Мадгид неопределенно помахал руками в воздухе, пребывая в полной уверенности, что Ричард теперь знает, куда идти. На радостях Ричарду показалось, что главную дорогу найти будет нетрудно, поэтому он спрыгнул с жуткого пикапа и искренне поблагодарил Мадгида за то, что тот спас ему жизнь.

Мадгид поехал, подняв облако пыли, и со счастливым видом помахал рукой на прощание. Ричард попытался сориентироваться. Он находился в нескольких милях от тех районов Хартума, где они были с Фрэнсис. Но север Хартума был ему незнаком. Северный Хартум сам был как отдельный город. Но ведь ему всего лишь надо найти основную артерию, ведущую в центр города, идти вдоль главной дороги, перейти мост — и он свободен… Только вот беда: он находился в состоянии полного отупения, только что выбравшись из душного пикапа. На улице также было невозможно дышать. Ничего не оставалось делать, как отправиться в путь. По крайней мере, он уже в Хартуме. Вроде как в Хартуме. Между ним и благословенным посольством не простиралась больше пустыня, и, уверенный, что скоро что-нибудь подскажет ему, в каком направлении двигаться дальше, он пошел вперед. Но чувствовал он себя неважно. Голова страдала больше всего от солнца, стоящего в зените, в глазах рябило, а порезанное колено ныло. Голод уже давно не мучил его, осталась только нестерпимая жажда, но он заставлял себя идти дальше, грезя о большом стакане холодной воды, до которого он доберется в течение часа, потому что у него не было никаких сомнений в том, что он достаточно легко отыщет посольство.

Но через три часа он уже так не думал.

Продвигаться вперед было очень трудно. Запутавшись с самого начала, он двигался как в тумане, и ему казалось, что он идет не в том направлении, куда бы он ни поворачивал. Спокойные пыльные улочки под палящим солнцем и сетка перекрестков, лежащих один за другим, своим расположением никак не помогали, а скорее мешали, потому что Ричард шел, не останавливаясь, и никуда не приходил. Никаких знаков, лишь несколько названий улиц, лишь ряд за рядом однообразные одинаковые улицы. Солнце палило прямо на макушку. О своем местонахождении Ричард знал только одно — он находился в северном округе Хартума. Ему вообще казалось, что он ходит по периметру квадрата.