Ночной поезд на Ригель - [103]

Я посмотрел прямо в лицо Бейте.

– И вы оба вторгаетесь в чужие тела.

– Вовсе нет, – возразила она. В отличие от старейшины, ее эмоции были мне вполне понятны, и ясно было, что ее ошеломил мой внезапный отказ выдать тайну по первой просьбе. – Модхри – паразит, как в эмоциональном смысле, так и в физическом, существо, которое стремится манипулировать и управлять другими ради своих собственных целей. Я, с другой стороны, продукт истинного синтеза, в котором как человеческая, так и чабвинская часть составляют неразделимое целое.

– И какое значение при создании это целого имело мнение вашей человеческой части?

Лицо ее дрогнуло.

– Она была найденышем, – тихо ответила Бейта. – Ребенком, который родился в квадрорельсе, и которого потом бросили.

Я почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки. Подобного просто не могло произойти, и уж в любом случае не среди богатых и высокопоставленных, которые могли себе позволить путешествовать среди звезд.

– Вы пытались найти ее мать?

– Да, нашли. – Девушка изо всех сил пыталась говорить бесстрастно, словно излагая факты, но я слышал боль в ее голосе. – Но я ей была не нужна. Или так, по крайней мере, она утверждала.

– Нам же, с другой стороны, она была очень нужна, – сказал старейшина. – Мы поручили паукам доставить ее сюда, и… двое слились воедино.

И снова у меня по спине пробежал холодок.

– У модхри, по крайней мере, хватает такта подождать, пока жертва станет взрослой, прежде чем завладеть ее телом.

– У нас не было выбора, – бросила Бейта, пристально глядя на меня. – Вы же видели Кермода – какой он большой, толстый и неповоротливый. Вот что получается, если попытаться слить человека и чабвина в более позднем возрасте. Так что – у нас не было выбора. – Она судорожно сглотнула и отвела взгляд. – Мы боролись за собственное выживание. И за ваше.

– Мы сейчас говорим не о нас, – сказал я. – Мы говорим о вас и о том, каким образом вы лишили невинное человеческое существо права самой выбирать свою жизнь. Каким именно образом делается это самое слияние?

– Это достаточно просто, по крайней мере с медицинской точки зрения, – ответил старейшина. – Хотя что бы вы там ни говорили, мы долго и тяжко размышляли над этической стороной вопроса. Но, как сказала Бейта, у нас не было выбора. Поэтому мы взяли человеческого найденыша и внедрили в ее тело новорожденного чабвина.

Значит, они точно так же поступили и с ребенком своей собственной расы.

– Все так просто?

– Все так просто, – мрачно согласился он, вытягивая палец, который растянулся, словно резиновый. – Наши тела, как вы уже видели, куда более послушны, чем ваши, – сказал он, возвращая пальцу прежний размер. – И уверяю вас, никому из них это не повредило.

– Модхри, находящийся внутри носителя, – всегда отдельная сущность, пребывающая на заднем плане в поисках преимуществ для себя, – сказала Бейта. – Что же касается меня – хотя человеческая и чабвинская составляющие в некоторых отношениях существуют раздельно, мы в то же время являемся одной личностью. Мы – партнеры, компаньоны, друзья. Мы сильнее, чем наши обе части вместе.

– Если уж на то пошло… – Я пристально посмотрел на чужака. – Как насчет того, который принес мне билет на квадрорельс? Еще один найденыш?

Старейшина поколебался.

– Он тоже оказался ненужным.

– Это еще один найденыш? – повторил я.

– Его купили, – вздохнув, признался он. – Еще один ребенок, оказавшийся ненужным своей матери. В данном случае, чтобы его получить, мы прибегли к помощи Кермода и его агентства.

– Что и требовалось доказать! – Я чувствовал горечь поражения. На самом деле мне вовсе не хотелось, чтобы в отношении чабвинов подтвердилось самое худшее, но, похоже, так оно и оказалось. – Вы покупаете, продаете и используете людей, словно предметы обихода, в точности как модхри. Так скажите – почему я должен выбирать между вами и ним?

– Мы поддерживаем мир в Галактике в течение семисот лет. – Судя по голосу моего собеседника, он уже чувствовал, что победа начинает ускользать между его гибких пальцев. – Мы не вмешиваемся ни в политику, ни в торговлю, ни…

– Хотите получить назад ту женщину? – внезапно спросила Бейта.

Я моргнул.

– Что вы имеете в виду – получить назад?

– Вы говорили, что мы лишили невинное человеческое существо права самостоятельно выбирать свою жизнь. – Лицо девушки было бледным, но голос звучал ровно. – Мы не можем изменить то, что произошло за последние двадцать два года. Но если моя чабвинская часть добровольно согласится умереть и вернуть всю ее оставшуюся жизнь человеческой части, станет ли это достаточной платой за нашу несправедливость?

Я бросил взгляд на старейшину. Похоже, ее предложение поразило его не меньше, чем меня.

– Не знаю, – сказал я. – Что это ей даст?

Бейта глубоко вздохнула.

– Она снова станет тем, кем должна быть. Она снова будет человеком, целиком и полностью.

– И?

Девушка, поколебавшись, повторила:

– Она снова будет человеком. Это достаточная плата?

Я посмотрел ей в лицо. Если в ее предложении и имелся какой-то подвох, я его не заметил.

– Нужно подумать. Что с Макмикингом?

– Потребуется еще несколько часов. – Старейшина попытался завладеть инициативой разговора. – К счастью, его доставили к нам, когда модхранская инфекция еще не зашла чересчур далеко и ее можно было локализовать. Вы… – Он быстро посмотрел на девушку. – Бейта напоминает мне, что вы нуждаетесь в еде и отдыхе. Надеюсь, вы позволите ей проводить вас туда, где вы сможете получить и то и другое.