У каждого сёрчера было такое ощущение, что ночью он получил сотрясение мозга. Даже предусмотрительный и запасливый Диал, всегда аккуратно выполнявший во время длительных походов функции повара, на этот раз с беспомощным выражением лица пытался сообразить, какую именно снедь он собирался накануне приготовить на завтрак. Диал силился и пытался что-то сообразить, но ничего не мог припомнить, ничего не мог извлечь из пораженной памяти.
* * *
Весь отряд собрался вокруг черного кострища, заваленного грудой холодных углей. Никто не собирался разводить новый костер.
Все сидели, опустив головы, и напряженно думали, что же все-таки произошло. Сёрчеры сосредоточенно соображали и молча ждали, что, в конце концов, скажет предводитель.
Хрипун сидел на высокой кряжистой колоде, на том самом пне, на котором накануне вечером Клир и Лоник играли в кости. Рядом с ним угрюмо молчал Джиро, устроившийся на куче сухих ветвей. С другой стороны кострища о чем-то тихо переговаривались иннейцы нууку, перебрасываясь короткими фразами на родном наречии дождевых охотников.
Немного в стороне, как всегда, устроился Сутер. Его глаза насторожено перемещались с места на место, точно он в любую минуту ожидал какой-то опасности.
Медноволосый Хорр тоже ничего не говорил. Его смуглое лицо, казалось, потемнело еще больше. Иннеец сидел немного в стороне и буравил неподвижным взглядом какую-то невидимую точку в пространстве.
Пальцы Кийта беспрестанно вращали четки, изготовленные из вишневого обсидиана, с которыми он не расставался со времен учебы в Аббатстве. Он внимательно смотрел на каждое граненое продолговатое звено, словно пытался понять, что означает сочетание различных камней, лежащих у него на ладони, и в этой фигуре найти определенный ответ.
Хотя предводитель и чувствовал напряженные взгляды направленных на него глаз, ничего определенного сказать им он был не в состоянии. Он решил распутать загадочный клубок с самого начала и идти по порядку, для начала сосредоточившись на главной цели.
В напряженные минуты, когда нужно было быстро успокоиться, Хрипун всегда прибегал к помощи своего своеобразного амулета. Он доставал тугое ожерелье из крупных, величиной с добрую виноградину, темных граненых зерен обсидиана.
И сейчас маслянисто поблескивающие куски вулканической породы скользили между его пальцев. Камни струились бесконечным смоляным потоком. Все его внимание в этот момент было устремлено на четки, точно в их различных сочетаниях можно было отыскать самое верное решение.
– Кто вчера оставался на вахте? – раздался наконец его тихий властный голос. – Кто вчера должен был охранять наш покой?
– Вчера, кажется, дежурным оставался Лоник, – болезненно сморщившись, не очень уверенно отозвался Джиро.
Чернокожий потирал мощный затылок с таким мучительным видом, точно его кто-то совсем недавно с силой огрел по голове увесистым поленом.
– Да, я вместе с Рахтом и Хекфи вроде бы сторожил около костра, – нерешительно подтвердил толстобрюхий Лоник.
– Что это значит, «вроде бы сторожил»? – недоуменно уставился на него Хрипун. – Как это понимать? Разве так заведено? Разве ты не помнишь, чья очередь была вчера?
Нестройное гудение голосов, раздавшееся в ответ, показало, что отряд полностью поддерживает предводителя.
Всем показалось, что черное, как полированный антрацит, блестящее круглое лицо Лоника вмиг словно бы посерело. Лоб и щеки его покрылись мелкими капельками пота, когда холодные, сосредоточенные глаза Кийта впились в него.
Мало кто выдерживал этот тяжелый взгляд. Пытливые глаза его просто гипнотизировали, подчиняли собеседника своей воле. Толстяк не был исключением из правил. Лоник скорчился, съежился, и даже словно уменьшился в размерах под влиянием пронизывающего взора своего предводителя.
– Отвечай, что же ты молчишь? – едва слышно спросил Хрипун.
– Кажется, помню. Мы оставались туг сторожить, – тяжело вздохнув, подтвердил Лоник.
Его коротко остриженные, густые черные волосы от ужаса, казалось, встали торчком, и стали напоминать плотную щетку для одежды.
Лоник ничего не помнил о вчерашнем вечере. Но он сделал мысленное усилие, судорожно сглотнул слюну и неуверенно добавил:
– Точно, мы здесь остались с оружием, а вы все, кажется, пошли спать в пещеру…
Больше он выдавить из себя ничего не смог, замолчал, и вокруг потухшего костра повисло тяжкое молчание. Тогда Лоник протянул руки в сторону своих товарищей и взмолился:
– Рахт! Хекфи! Что же вы молчите? Мы же были вместе! Разве вы ничего не помните, други мои?
Рябой Рахт и светлокожий Хекфи, сидевшие на другом конце кострища, неуверенно переглянулись между собой и понуро, но утвердительно кивнули. Но добавить что-либо к словами толстяка они явно побоялись.
Тогда Лоник потерянно улыбнулся и только неопределенно махнул пухлой рукой.
– Да, точно. Мы сторожили здесь и сидели, сидели, сидели… – мучительно припоминал он.
Однако, как ни силился, дальше этого продвинуться не смог.
Было видно, что память его довольно сильно повреждена. Иначе нельзя было объяснить тот факт, что воспоминания даже о простых событиях, происходивших накануне, ставят его в тупик.
