Ночной огонь - [59]

«Ханафер, обойдемся без грубостей, — сказала Лиссель. — Джаро не имеет в виду ничего плохого».

«Да уж, бедняжка! — развел руками Ханафер. — Он у нас вообще ничего не имеет в виду, только и умеет, что трусовато ухмыляться и облизываться. Про него можно говорить все, что угодно, он даже не обижается. Профан! Общайся с себе подобными и оставь в покое всех остальных! Слышишь, что тебе говорят?»

«Ханафер, ты скандалишь, как деревенщина!» — с отвращением обронила Лиссель.

«Ну и что? Почему бы не позабавиться? С него, как с гуся вода!»

«Неправда! — прервал молчание Джаро. — Я все слышу и все запоминаю. Меня раздражает происходящее, но в данный момент я не хочу раздражаться попусту. Спешить некуда».

«Ты, наверное, спятил — несешь какую-то чушь. Впрочем, это меня устраивает: будь психом, сколько тебе влезет, но не вздумай быть пронырой, этого я не потерплю!»

Прозвучал звонок. Ханафер взял было Лиссель за руку, но та увернулась и побежала по двору к Лицею; Ханафер угрюмо прошествовал за ней.

Джаро посмотрел им вслед, взял со скамьи учебники и отправился на занятие.

3

Семестр кончился через два месяца. Во время зимних каникул Хильер и Альтея отправились в непродолжительную экспедицию на острова Баньик планеты Лахме-Верде, чтобы записать и документально проанализировать выступления так называемых «тимангезских» оркестров, состоявших из мягко позвякивающих водяных колокольчиков, звуковых блесток и вибрирующих гонгов, создававших эластичный ритм послезвучания. Некоторые слушатели сравнивали тимангезскую музыку с шумом набегающих и отступающих волн прибоя; другие называли ее «полуденными снами Пасифаи, богини музыки». На планете Лахме-Верде каждая деревня содержала оркестр, а то и несколько оркестров, и почти все местные жители либо изготовляли какие-нибудь изысканные инструменты, либо играли на них.

Тимангезская музыка давно не поддавалась музыковедческому анализу, и супруги Фаты решительно намеревались применить новые теоретические принципы в отношении роскошных текстур звука, на полное понимание которых не претендовали даже сами исполнители-островитяне.

Тем временем Джаро затрачивал всю энергию, практикуясь в применении приемов, демонстрируемых Гэйнгом Нейтцбеком. Джаро проявлял нетерпение и постоянно требовал разъяснения новых упражнений, новых последовательностей движений, новой тактики. Нейтцбек не уступал, однако, пока Джаро не доводил до совершенства пройденный материал. «Ты достаточно быстро продвигаешься, — говорил он. — Не хочу, чтобы ты надорвался».

«Не надорвусь! — утверждал Джаро. — У меня такое чувство, что я родился, чтобы драться. Мне все время не хватает разнообразия, и я не остановлюсь, пока не выучу все существующие приемы».

«Не получится, — заверил его Гэйнг. — Некоторым системам рукопашной схватки тысячи лет. Нынче каждый профессиональный боец считает, что превзошел быстротой и ловкостью древних мастеров. Я тоже так думал. Судя по всему, однако, я ошибался».

«Но все-таки я чему-то уже научился?»

«У тебя неплохо получается. До сих пор мы ограничивались относительно простыми приемами — никакой акробатики, никаких экзотических уловок».

«А когда мы ими займемся?»

«Когда у тебя разовьется мускулатура и твой организм привыкнет к новому режиму. К тому времени, когда ты закончишь курс — или даже раньше — ты уже будешь достаточно уверен в себе. Тем временем продолжай методично практиковаться. В конце концов, нам некуда спешить».

«Возможно, спешить придется, — возразил Джаро. — Начинается последний семестр в Лицее. Не знаю, что будет, когда я получу диплом. Фаты не расскажут, где они меня нашли, пока я не закончу Институт».

«Разве они не ведут журналы или дневники с описаниями исследований и экспедиций?» — спросил Нейтцбек.

«Думаю, что ведут — но они их прячут, чтобы я их не нашел. Они обещают, что я узнáю все, что им известно, как только получу ученую степень, но у меня нет никакого желания ждать так долго».

Гэйнг Нейтцбек пожал тяжелыми плечами: «Вернемся к тренировке. Сосредоточься на чем-нибудь достижимом и определенном».

В Лицее начался весенний семестр. Успеваемость Джаро настолько повысилась, что его перевели в особую категорию студентов, которым разрешалось самостоятельно выбирать курсы и определять почти все свое расписание. Джаро предпочитал заниматься дома, еженедельно сдавая зачеты преподавателям с помощью телеэкрана. Это позволило ему еще больше сосредоточиться на все более напряженных упражнениях, предписанных Нейтцбеком. Он уже замечал в себе изменения. Его плечи расправились, грудная клетка расширилась. Торс, бедра и ягодицы стали жесткими, как дубленая кожа. Кисти, руки и предплечья теперь были словно оплетены жилами, даже кости стали плотнее и тяжелее. Джаро приступил к изучению сложных последовательностей боевых приемов, в том числе так называемых «экзотических», бесконтрольное применение каковых могло нанести серьезные увечья противнику. Гэйнг Нейтцбек настаивал, превыше всего, на скорости, точности и равновесии — как всегда, он не позволял Джаро переходить к изучению новой тактики ближнего боя, пока пройденный материал не становился столь же привычным и автоматическим, как ходьба.