Ночной огонь - [47]

3

Через три недели, закончив смену, Джаро проходил вдоль вереницы спящих звездолетов. Приближаясь к «Фарсангу» серии «Мерцающий путь», он увидел Лиссель Биннок — та нервно прохаживалась туда-сюда вдоль корабля, пока два пожилых господина изучали карту, развернутую на выступе правого борта. Разговор явно контролировался старшим и более энергичным из собеседников. Он ограничивался краткими безоговорочными утверждениями, тыкая в карту негнущимся указательным пальцем, а замечания другого господина игнорировал.

Оба незнакомца явно одевались у лучших портных города и вели себя с самоуверенностью, свидетельствовавшей о высоком иерархическом статусе. Старший — высокий и худощавый, с продолговатым бледным лицом, копной седых волос и заостренной белой бородкой клинышком, отличался сухостью и спокойствием манер. Другой господин, упитанный и слегка покрывшийся испариной, поблескивал розоватой кожей и поглядывал вокруг по-собачьи яркими карими глазами.

Лиссель прислонилась к закраине правого борта «Фарсанга», постукивая пальцами по глянцевой черной поверхности. Она заметила приближение молодого человека приятной наружности — появилась возможность немного развлечься! Лиссель приняла позу, изображавшую ленивое безразличие — и только тогда, когда молодой человек оказался вблизи, соблаговолила повернуть голову и устремить на него взгляд голубых глаз, заставлявший таять все сердца. К своему удивлению, она узнала Джаро, однокашника из Ланголенской гимназии. Они не были хорошо знакомы, так как Лиссель была повседневно занята привлечением внимания более престижных персон — таких прилежных карьеристов, как Ханафер Глакеншоу, Алджер Оулс и Кош Диффенбокер, а также прочих честолюбцев, цепко карабкавшихся, подобно вьющимся растениям, по гимнастической стенке социальной иерархии. Им прочили блестящее будущее, а некоторые уже стали кандидатами в члены молодежного филиала Квадратуры круга. Сама Лиссель агрессивно боролась за место под солнцем и продолжала посвящать этой цели каждую минуту, применяя собственные тайные методы, уже позволившие ей заслужить черный с серебряной эмблемой значок немаловажных «Уклонистов». Ей нравился престиж, но она наслаждалась влиянием своих естественных чар даже больше, чем общественной репутацией, в связи с чем ей было приятно встретиться с Джаро, хотя она едва его помнила.

Джаро реагировал на Лиссель более прямолинейно, как это и свойственно молодым здоровым представителям мужского пола. Он хотел бы подойти к ней, засвидетельствовать почтение и, ограничившись минимальным количеством общения, как того требовала вежливость, затащить ее в постель. За прошедшие годы Лиссель мало изменилась. Ее тонкие, матово-золотистые волосы спускались почти до плеч, и каждое ее движение вызывало смятение воздушных волнистых локонов. У нее было утонченное, даже хрупкое лицо с круглыми невинно-голубыми глазами и широким ртом, постоянно кривившимся и дрожавшим в такт мыслям, порхавшим и менявшим направление подобно бабочке — она то улыбалась, то дулась, то поджимала губы, то гримасничала, то опускала уголки губ с насмешливым сожалением, то прикусывала нижнюю губу, словно ребенок, задумавший проказу, но застигнутый врасплох. Когда Лиссель приходила в возбуждение, ее грациозная гибкая фигура почти извивалась, не в силах сдерживать безудержную энергию маленького привязчивого животного. Девушки побаивались ее и чувствовали себя в ее компании как неряшливые чучела. Молодых людей, однако, она завораживала, будучи предметом бесконечных вопросов и предположений. Можно ли было быть уверенным, в ее случае, что дыма без огня не бывает? Никому, по-видимому, еще не удалось раскрыть тайну Лиссель, хотя многие уделяли этой проблеме серьезное внимание.

«Кажется, тебя зовут Джаро?» — весело, нараспев спросила она, после чего впилась глазами в его лицо, ожидая подобострастной обрадованной улыбки замеченного ничтожества.

«Да, меня так зовут, — вежливо ответил Джаро. — Я тебя помню — теперь ты тоже учишься в Лицее».

Лиссель кивнула; по ее мнению, Джаро вел себя чопорно, даже скучновато: «Что ты тут делаешь, если не секрет?»

«Здесь нет никакой тайны! Я работаю в мастерской».

«А, конечно! Теперь припоминаю! Ты — отважный юноша, мечтавший стать астронавтом!»

Джаро уловил в голосе Лиссель издевательский оттенок — для нее насмешка была средством избавления от скуки; она пользовалась этим средством с энтузиазмом неведения, как котенок пользуется когтями, когда точит их, уничтожая дорогую лакированную мебель. Джаро безразлично пожал плечами. Укол не произвел ожидаемого действия, что раздосадовало Лиссель. Она надула щеки и сморщила нос, показывая, что Джаро успел ей наскучить. Но Джаро смотрел поверх ее головы на «Фарсанг» и не заметил трудоемкую гримасу. Лиссель нахмурилась. Джаро был профаном — то есть трезвой личностью без чувства юмора. Такой ли уж трезвой? Лиссель с подозрением прищурилась и спросила: «Почему ты ухмыляешься?»

Джаро обратил на нее наивный непонимающий взгляд. Лиссель не успокаивалась: «Мне не нравится, когда надо мной смеются!»

Уже откровенно веселясь, Джаро отозвался: «По правде говоря, я наслаждался открывшейся картиной».