Ночной огонь - [29]

Хильер поджал губы. Помпезное легкомыслие доктора Флорио — если можно было так назвать его способ выражаться — больше не казалось профессору подобающим случаю; оно начинало действовать ему на нервы. «Прошу прощения, — сказал Хильер, — но мне не совсем понятно, что именно вы пытаетесь сказать».

«Все очень просто — постараюсь не злоупотреблять терминологией».

«Будьте так любезны», — процедил Хильер.

«Разумеется, разумеется! — доктор Флорио не мог даже подозревать, что смиренный научный сотрудник, не имеющий никакого социального статуса, мог испытывать к нему, к его профессиональной репутации и к его принадлежности к клубу «Палиндром» что-либо, кроме благоговейного почтения. — Как я упомянул, мы определили область мозга, по-видимому являющуюся средоточием проблемы: скопление губчатой нервной ткани с тыльной стороны продолговатого мозга, известное под наименованием «бляшка Огга». Случайная стимуляция этого образования привела к регистрации голоса, который вы слышали. Мы пытались стимулировать этот участок снова, что не позволило получить последовательные результаты. Нам так и не удалось ответить на основной вопрос: что именно служило источником внутреннего голоса? Теперь этот вопрос отпал».

«Почему же?»

Флорио помолчал, выбирая слова, и ответил: «Попросту говоря, мы изолировали бляшку Огга от входящих нервных окончаний, заключив ее в оболочку из паннакса. Теперь этот небольшой участок мозга находится в капсуле, непроницаемой для синаптических сигналов. Как только мы это сделали, шумы, связанные с бляшкой Огга, исчезли. Джаро сразу ощутил нечто вроде облегчения или освобождения. Он чувствует, что голос замолчал, и его это более чем устраивает. Не так ли, Джаро?»

«Вы правы», — кивнул Джаро.

Хильер не преминул подметить некоторую неуверенность в ответе Джаро и резко спросил: «Что-нибудь не так? Тебе чем-то не понравилось то, что с тобой сделали?»

«Нет-нет! Все в порядке! Я просто боюсь, что со временем это средство перестанет действовать, и голос вернется».

«Значит, ты считаешь, что голос проникает откуда-то снаружи?» — спросила Альтея.

«Да».

Альтея поежилась: «В этом есть что-то сверхъестественное».

Хильер сохранял бесстрастную, рациональную невозмутимость: «Если бы голос объяснялся тем, что называется «раздвоением личности», тебе тоже могло бы казаться, что он проникает снаружи».

Доктор Флорио улыбнулся самодовольно-благодушной улыбкой, выводившей Хильера из себя: «Вы хотели бы получить разъяснения еще по каким-нибудь вопросам?»

«Хотел бы, несомненно! — сухо отозвался Хильер. — Например, возникает вопрос о побочных эффектах. Вы изолировали орган в голове Джаро. Разве это не серьезное вмешательство в деятельность мозга?»

«Скорее всего, нет. Бляшку Огга изучали много тысяч лет. Большинство исследователей придерживается того мнения, что она — не более чем рудимент, остаточное образование, потерявшее функциональное значение».

«И все же возникает впечатление, что вы нарушили связи, значение которых не совсем понимаете».

«Если вы желаете получить односложный ответ, — терпеливо произнес доктор Флорио, — да, это так. Мы намерены продолжать наблюдение за состоянием Джаро. Его проблема контролируется— теперь предстоит узнать, приведет ли это к каким-либо последствиям. Надеюсь, что последствий не будет».

«Стимулируется ли бляшка Огга гипнозом? — спросила Альтея. — Влияет ли она каким-нибудь образом на гипнотическое внушение?»

«Совершенно исключено! Гипноз воздействует на другие области мозга, причем процесс внушения контролируется гипнотизером, а не гипнотизируемым. Есть еще какие-нибудь вопросы? Нет? В таком случае я хотел бы высказать одно наблюдение, относящееся к Джаро. На протяжении нашего исследования он заслужил нашу привязанность и наше уважение. Он проявил настойчивость, храбрость и целеустремленность — черты характера, которыми можно только гордиться. Кроме того, он хорошо воспитан, жизнерадостен и вежлив. Я понимаю, что вы не примкнули к каким-либо социальным структурам, помимо профессиональных, но если Джаро решит заняться восхождением по иерархической лестнице, его ждет блистательный успех — ему свойственна врожденная весомость, неизбежно позволяющая занять высокое общественное положение».

Альтея быстро обняла Джаро: «Ты слышишь? Доктор Флорио тобой доволен! Теперь, может быть, ты возьмешь себя в руки и с такой же настойчивостью займешься учебой вместо того, чтобы блуждать мыслями в облаках и мечтать о космосе».

Флорио покровительственно рассмеялся: «В возрасте Джаро мы все — неисправимые романтики! В свое время я мечтал стать самым прытким, самым пробивным нападающим ровербольного клуба «Каниль»». Врач обратился к Джаро: «Прислушайся к словам матери, Джаро — она правильно понимает вещи. Работа в космосе не придает никакого статуса — и, хотя в том, чтобы оставаться профаном, нет ничего плохого, почему бы не взять от жизни все, что она может тебе дать? Готовься к восхождению на вершину!»

«Хмф! — фыркнул Хильер. — Джаро намерен сосредоточиться на академической карьере; возможно, ему не следует тратить время на приобретение весомости, испытывая мучительные уколы самолюбия каждый раз, когда ему будут отказывать в приеме в какой-нибудь элитный клуб».