Ночной кошмар с Николаем Сванидзе - [3]

Во-вторых, какое может быть партнерство между работодателями (эксплуататорами) и работниками (эксплуатируемыми)? Ведь в социальном плане подобное «партнерство» верхов и низов напоминает иную комбинацию (когда верх покрывает низ). И партнерство это совсем другого свойства, отнюдь не любовного.

В третьих, соглашение бывает трудовым: опять же между верхами и низами. Но когда здесь присутствуют посредники (в лице профсоюзов и рабочих организаций), обязанные защищать низы, то, подписывая такое соглашение, эти защитники работников как бы подписывают трудовой контракт с верхами. И тем самым признают, что работают на верхи по договору-соглашению. Такого нет в самых благополучных странах Запада.

В четвертых, малоудачное слово «соглашение» нередко ассоциируется и с сугубо политическими деяниями мало порядочного, унизительного и даже преступного свойства. Как-то: сепаратное соглашение (Мюнхенское), тайный пакт, соглашательская позиция. Соглашение — это всегда компромисс между совестью и степенью отпущенной тебе свободы, и для разных сторон это соотношение различно. Для первой, работодателя, соглашение — это почти победа, а для второй, работника и его защитника, — капитуляция. В которой побежденный путем закамуфлированного пресмыкательства, а не борьбы, выторговывает ничего радикального не дающие поблажки (даже не права, льготы или гарантии). Для работника и его представителей соглашение (по сравнению с гарантиями КЗоТа) — это разновидность барской. уступки, по сущностному содержанию узаконивающая всеволие и каприз победителя, идущего не на компромисс, а на милость и подачку слабому. Причем в зависимости от личного великодушия, которого, кстати, может и не быть. А это что угодно, но только не договор, закрепляющий рав-ность прав, обязательств и ответственности.

Но это законы, и не всяк в них шарит. Однако есть же совсем примитивные примеры, которые, казалось бы, должны побуждать к мысли и сравнению. Вспомните! 13 лет назад весь трехсотмиллионный СССР содрогнулся и испытал шок, услышав о захвате труппой «7 Симеонов» пассажирского авиалайнера. Гибель стюардессы стала днем всенародной скорби. Сейчас теракты и захваты заложников (порой целых городов) происходят чуть не каждодневно, но это никого не просто не возмущает, а даже не трогает. Как такое могло произойти?

Безнаказанность плодит беспредел. Только полная безответственность и неподсудность позволяют властям устраивать самые бесчеловечные опыты над миллионами живых людей. Но всего нестерпимей и преступней — это равнодушие народа, которое и подвигает власть на самый отъявленный цинизм. Ведь народ (превращенный в стадо) уже через пару месяцев забывает и прощает любое издевательство. В итоге ненаказуемая, безотчетная власть воров и бандитов открыто пренебрегает мнением «своего электората». Она нагло плюет на «пипл», глумится и насмехается над «быдлом», которое ничего НЕ ХОЧЕТ (именно не хочет) ни потребовать, ни изменить.

А почему, в чем дело? А все дело именно в демократии, точнее — том институте «власти народа», который профанирует, извращает свою суть, говоря о народе, а имея в виду лишь тот процент поголовья, который ею признается за народ. Сейчас этот процент избранных вряд ли превышает цифру 10.

У этой «демократии» есть штат высокооплачиваемых ТИТов (технологов информационного террора). ТИТы занимаются интеллектуальным насилием, заражением и поражением, в том числе и нейролингвистическим программированием населения РФ.

Но как все это им удается? А очень просто. Благодаря манипуляции сознанием. Что за штуковина?

«Лягушка, брошенная в кипяток, выпрыгивает, хотя и с травмами. Лягушка, погруженная в теплую воду, с наслаждением плавает в кастрюле. Она не замечает, что кастрюлю поставили на огонь и вода становится все теплее. Она так и наслаждается, пока не сварится. Наша задача — выпрыгнуть и помочь тем, кто наслаждается.

Если выписать те определения, которые дают авторитетные зарубежные исследователи явления манипуляции (нашито пока что ходят в подмастерьях, хотя на практике молодцы), то можно выделить главные, родовые признаки манипуляции. Во-первых, это — вид духовного, психологического воздействия (а не физическое насилие или угроза насилия). Мишенью действий манипулятора является дух, психические структуры человеческой личности.

Одной из первых книг, прямо посвященных манипуляции сознанием, была книга социолога из ФРГ Герберта Франке «Манипулируемый человек» (1964). Он дает такое определение: «Под манипулированием в большинстве случаев следует понимать психическое воздействие, которое производится тайно, а следовательно, и в ущерб тем лицам, на которых оно направлено. Простейшим примером тому может служить реклама».

Итак, во-вторых, манипуляция — это скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Как замечает Г. Шиллер, «для достижения успеха манипуляция должна оставаться незаметной. Успех манипуляции гарантирован, когда манипулируемый верит, что все происходящее естественно и неизбежно. Короче говоря, для манипуляции требуется фальшивая действительность, в которой ее присутствие не будет ощущаться». Когда попытка манипуляции вскрывается и разоблачение становится достаточно широко известным, акция обычно свертывается, поскольку раскрытый факт такой попытки наносит манипулятору значительный ущерб. Еще более тщательно скрывается главная цель — так, чтобы даже разоблачение самого факта попытки манипуляции не привело к выяснению дальних намерений. Поэтому сокрытие, утаивание информации — обязательный признак, хотя некоторые приемы манипуляции включают в себя «предельное саморас-крытие», игру в искренность, когда политик рвет на груди рубаху и пускает по щеке скупую мужскую слезу.