Ночной гонец - [91]
Ветер играет ветками косматой ели, и пляшущие отблески огня падают на человека, лежащего на земле. Кажется, что на груди его алеет большой цветок с красной росой на лепестках.
Тучи заволакивают небо, звезды быстро гаснут одна за другой, огонь пляшет на ветру. Люди у костра говорят вполголоса. Одинокий человек, лежащий на земле, тоже мог бы заговорить, но он молчит.
Люди. Вина его всем ведома, тому есть много свидетелей. Приговор вынесен по божьему и людскому закону. Но время позднее, надо торопиться. Хватит и двух мотыг. Ханс свое дело знает. Слава богу, все мы целы и невредимы. Время не ждет, путь назад долгий. Уже поздний час, время возвращаться.
Человек. Мушкет дал осечку, порох подмок. Не успел я ударить его топором. Ханс из Ленховды опередил меня. Он не промахнулся. Но живым я им не дался. Время не ждет, уже поздний час, стемнело. Я не вернусь с ними домой. Я умру здесь. Мне некуда спешить, я останусь здесь.
Ула из Кальваму. Он был прежде честным крестьянином.
Ленсман Оке из Хеллашё. В лесу душа его ожесточилась.
Монс из Хёгахульта. В роду у него худых людей не было.
Ленсман. Он знался с Блесмольским вором.
Ула и Монс. Пожалеем его.
Ленсман. Он умрет так, как велит приговор.
Люди. Мотыги готовы. Хватит двух. Время не ждет. Уже поздний час, пора домой.
Человек. Дом мой поставлен посолонь. Я был человеком вольным. Сейчас я умру, по дом мой уцелеет, что бы ни случилось. Правда останется правдой, не обернется кривдой. Я умираю, но правда на земле останется. Наступает ночь, долог путь лесом к дому, знаю. А зачем торопиться? Мне нынче спешить некуда. Я останусь здесь. Я останусь здесь навечно, на все дни и все ночи.
Ханс из Ленховды пробует березовые мотыги, сделанные батраками ленсмана, и говорит, что они годятся. Потом он идет с батраками по болоту, останавливается, ищет. Где? Пробует ногой землю и указывает им: здесь! Тут земля мягкая. Батраки втыкают мотыги в мох и начинают копать.
Ленсман, сидя у костра, подгоняет батраков. Время не ждет! Огонь вспыхивает ярче, языки пламени лижут сухой можжевеловый куст, освещая землю, косматую ель, красный цветок на груди лежащего человека.
Батраки ленсмана вырывают на болоте дерн. Земля мокрая, но корни травы цепкие. Палач стоит рядом и смотрит в яму, которая становится все глубже. Наконец он говорит, что копать довольно. А у батраков ноги сами пошли. Слава богу, они свое сделали. Остальное уже не их дело.
Ханс из Ленховды подходит к одинокому человеку, лежащему под елью.
Ленсман и крестьяне не мешают палачу делать свое дело. Они стоят у огня, спиной к болоту.
— Ты отказался пить со мной! Сейчас тебе придется меня уважить! — Он уже опустил человека в яму, осталось только засыпать его вырытой землей и прикрыть сверху дерном; сегодня он управится быстро. — Ханс из Ленховды держит свое слово! Сейчас ты напьешься болотной водицы. Только уж нынче я с тобой бражничать не буду.
Палач торопится. Сверху он аккуратно кладет дерн.
Звезды мгновенно гаснут, небо падает на человека тяжелым черным покровом. Этот покров набивается в рот; безжалостно тяжелый, давит и душит. Будто во рту у него жвачка из земли, непомерный кусок жвачки. Небо опрокидывается на него, душит в своих объятиях. Это железное объятие снимает боль, приносит конец мучению, отпускает душу, которая уже больше не внемлет миру.
Но тело еще дрожит, словно хочет сбросить земную тяжесть.
Ханс из Ленховды торопится, он не видит, что дерн кое-где медленно колеблется. Он вполголоса ругает батраков ленсмана, этих ленивых собак, за то, что не могли ему пособить, — все равно им делать нечего. Вот он закончил свою работу. Он не хочет, чтобы люди говорили, го он делает свое дело как попало. Он обдирает мох с больших кочек и кладет его сверху; во мху горят алые ягоды клюквы.
Потом он старательно утаптывает мох ногами и уходит.
Ханс из Ленховды вытер пот со лба рукавом куртки и бросил довольный взгляд на свою работу. Потом он подошел к костру и сказал, что свое дело сделал.
Ленсман и его люди сгребли ногами снег в костер, погасили огонь, зажгли факелы, чтобы пройти назад по гати в темноте, и отправились по болоту цепочкой один за другим. Во мху на свежем холмике алыми бусинами горели в темноте ягоды клюквы.
Посреди болота Ула из Кальваму остановился. Он обернулся, глянул в сторону островка и прислушался.
Монс из Хегахульта спросил:
— Ты чего обернулся?
— Почудилось, будто кто-то окликает.
— Все здесь? Никто не отстал?
Ленсман Йертссон тоже остановился. Он окликает каждого по имени, считает их в темноте. Все двенадцать налицо.
— Все здесь, — обратился Монс из Хёгахульта к Уле из Кальваму.
— Я не ослышался.
— Никто не отстал, — сказал ленсман.
— Один-то все-таки там остался, — ответил Ула из Кальваму. — Прислушайтесь. Может, еще кто его услышит.
Все двенадцать стоят молча на бревнах — прислушиваются. В роще, откуда они только что вышли, слышится лишь шум ветра в еловых ветвях. Никто не услышал крика. Но Ула из Кальваму стоит на своем: он только что слышал голос, окликающий их. Голос этот звучал тревожно, будто у того человека было до них спешное дело, важная весть.
Действие повести развертывается в конце XVIII века в Вэренде — таково старинное название одной из южных областей Швеции, жители которой, вирды, издавна славились смелостью, стойкостью, свободолюбием.
Польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) известен как крупный, талантливый исторический романист, предтеча и наставник польского реализма.
В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии — Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество — вот основные черты, характеризующие героев рассказов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
Роман — своеобразное завещание своему народу немецкого писателя-демократа Роберта Швейхеля. Роман-хроника о Великой крестьянской войне 1525 года, главным героем которого является восставший народ. Швейхель очень точно, до мельчайших подробностей следует за документальными данными. Он использует ряд летописей и документов того времени, а также книгу Циммермана «История Крестьянской войны в Германии», которую Энгельс недаром назвал «похвальным исключением из немецких идеалистических исторических произведений».
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.