Ночной администратор - [23]

Первым прибыл знаменитый Йозеф Стрельски из Майами, широкоскулый славянин, родившийся в Америке. Он был одет в кожаную куртку и кроссовки. Пять лет назад, когда Берр впервые услышал его имя, Стрельски возглавлял какую-то неофициальную кампанию Вашингтона против торговцев оружием, самых ненавистных врагов Берра. После ожесточенного столкновения с людьми, которые вроде бы считались его союзниками, Стрельски занялся другими делами. Он включился в войну с южноамериканскими кокаиновыми картелями и их подручными в Штатах – подкупленными юристами и оптовиками в шелковых рубашечках, транспортными синдикатами и специалистами по «отмыванию» денег, а также теми незримыми политиками и чиновниками, которые участвовали в доле за то, что создавали необходимые условия для осуществления незаконных сделок.

Стрельски был одержим войной против наркомафии. «Америка тратит больше денег на наркотики, чем на еду, Леонард! – возмущался он в такси, в коридоре, за стаканом горячительного. – Подумайте, Роб, за один только год набирается сумма, превышающая все наши затраты на войну во Вьетнаме, да еще она не облагается налогами!» – после чего выпаливал цены на все виды наркотических средств с такой же страстью, с какой «наркоманы» иного порядка выговаривают индекс Доу-Джонса: кокаин-сырец шел по доллару за килограмм в Боливии, поднимался до двух тысяч на перевалочных базах в Колумбии, подскакивал до двадцати тысяч у оптовиков в Майами и продавался уже по двести тысяч с рук. Затем, словно уличив себя в занудстве, Стрельски усмехался и говорил, что будь он проклят, если понимает, как можно удержаться от соблазна получить прибыль порядка ста долларов на один вложенный в дело. Но усмешка не могла погасить холодного блеска в его глазах.

Воинственный огонь, которым постоянно горел Стрельски, казалось, жег его самого. Каждый день с утра пораньше и на ночь глядя он при любой погоде, к наигранному ужасу Берра, бегал трусцой в ближайшем парке.

– Ради Бога, Джо, возьмите кусок сливового пудинга и посидите тихо, – с напускной строгостью сказал ему однажды Берр. – Стоит кому-то подумать о вас, и у него становится плохо с сердцем.

Все рассмеялись. В группе царила атмосфера полной раскованности. Один только венесуэлец Амато, помощник Стрельски, воздерживался от улыбок. На всех совещаниях он сидел, плотно сжав губы и устремив вдаль свои влажно-черные глаза. Но как-то и он просиял от радости. Выяснилось, что жена родила ему дочку.

Другим помощником Стрельски был невероятно крупный ирландец с мясистым лицом по имени Пэт Флинн: типичный полисмен, с удовольствием рассказывал Берр Гудхью, печатающий донесения, не снимая шляпы. О Флинне ходили легенды, и не без основания. Это был тот самый Пэт Флинн, который придумал замаскировать скрытую мини-видеокамеру под электрореле, так что за несколько секунд можно было прилепить ее к любому столбу. И он же придумал, как прослушивать, что делается на небольшом судне, из-под воды.

– Пэт много еще чего может, – сказал Стрельски Берру, когда они как-то в сумерках прогуливались в Сент-Джеймском парке, Стрельски – в спортивной форме, Берр – в помятом костюме. – Пэт такой человек, который знает кое-кого, кто знает еще кого-то, и так далее, – продолжал Стрельски. – Без Пэта мы бы не вышли на Брата Майкла.

Стрельски говорил о самом своем ценном и секретном информаторе, а это была щекотливая тема. Берр не рисковал ее затрагивать без согласия Стрельски.

* * *

Группа Берра все больше сплачивалась, боссы из «чистой разведки» не желали довольствоваться вторыми ролями. Первая словесная перепалка между ними произошла, когда Стрельски обнаружил явное намерение упрятать Роупера за решетку. Он с удовольствием обрисовал тюрьму, в которую собирался посадить его.

– Будьте уверены, сэр. Есть такое местечко в Иллинойсе, называется Марион. Двадцать три с половиной часа в сутки – в одиночке, никаких контактов, прогулка в наручниках, пища подается в специальном контейнере через небольшое отверстие. Нижний этаж вообще без окон. Под крышей лучше, но пахнет скверно.

Ледяное молчание последовало в ответ на его откровения. Наконец оно было нарушено язвительным голосом юрисконсульта кабинета министров.

– Вы уверены, мистер Стрельски, что это именно тот вопрос, который нам следует обсуждать? – начал он довольно высокомерно. – Мы прекрасно понимаем, что изобличенный преступник может принести больше пользы, оставаясь на свободе. Пока он продолжает действовать, вы можете делать все что хотите: выявлять его сообщников, сообщников его сообщников, слушать и наблюдать. Когда вы изолируете его, игра начинается сначала. Если только вы не думаете, что можете таким образом искоренить преступность. Но ведь никто так не думает? По крайней мере, в этой комнате?

– Сэр, по моим представлениям, есть только два пути, – ответил Стрельски с вежливой улыбкой прилежного ученика. – Эксплуатировать преступника или его обезвредить. В первом случае вы впадаете в дурную бесконечность: используете врага, чтобы обнаружить следующего, потом используете следующего, чтобы обнаружить еще одного, и конца этому не видно. Второй путь подразумевает то, что мы хотим сделать с Роупером. Нарушитель закона, как я понимаю, должен быть арестован и упрятан в тюрьму. В противном случае рано или поздно вы должны будете спросить себя, кто именно эксплуатируется: нарушитель закона, общество или закон.