Ночная Земля - [2]

И он, точнее, она отозвалась снова, назвав меня по имени. Я подошел к обочине дороги, чтобы посмотреть, не знакомы ли мы, и понял, что имею дело с леди, славившейся своей красотой среди жителей всего графства Кентского. Эта прекрасная Дева была моей соседкой, так как поместье ее опекуна граничило с моим, и звали ее Мирдат.[1]

Тем не менее, до того дня я не встречался с Мирдат, так как часто и надолго уезжал за границу или погружался в свои дела, — ученые занятия и физические упражнения забирали все мое время, и я знал о соседке лишь то, что изредка доносили до меня слухи, и довольствовался ими.

Внимательно вглядевшись во мрак и увидев Деву, я немедленно остановился. Взяв шляпу в руки, я со всей любезностью ответил на вежливое приветствие. Слухи, утверждавшие, что моей родственнице и кузине нет равных среди красавиц, подтвердились.

Она не церемонилась, прямо и душевно назвав меня детским именем. Сама же, одарив меня смехом, велела называть ее Мирдат. Она пригласила меня к себе за зеленую изгородь — через брешь, которой пользовалась тайно, когда вместе со своей служанкой без разрешения отлучалась на деревенские развлечения — в сельской одежде… хотя едва ли могла кого-нибудь обмануть этим.

Когда, миновав изгородь, я оказался рядом с Мирдат, то увидел, что ростом она действительно высока — в этом я не обманулся. Только я оказался на голову выше. И она пригласила меня к себе в дом, чтобы я мог высказать ее опекуну свое сожаление по поводу того, что так долго пренебрегал его обществом. Глаза ее шаловливо искрились, когда она корила меня за мою забывчивость.

Только вдруг Мирдат притихла и, приложив палец к устам, велела мне замолчать, потому что в лесу справа от нас послышались какие-то звуки, зашелестели листья, и сухой сук громким тоскливым треском разодрал тишину.

Из леса навстречу нам выбежали трое мужланов, но я громким голосом я велел им убираться, а в противном случае пенять на себя, левой рукой отодвинул Деву назад и приготовил дубовый посох. Трое мерзавцев не ответили мне даже словом. Едва заметив, как блеснули ножи, я с отвагой и пылом ринулся в атаку, а позади меня запел звонкий и нежный серебряный свисток. Им Дева призывала своих псов. Этот же сигнал должны были услышать слуги…

Хотя нам грозила нешуточная опасность, в помощи не было особой нужды: я горел желанием продемонстрировать свою силу милой кузине. Резко шагнув вперед, я ударил концом посоха первого противника так, что он упал замертво. После этого я со всей силой обрушил свою дубинку на голову второго и безусловно разбил ее, потому что злодей немедленно свалился на землю. Третьего я встретил кулаком, и ему также не потребовалось второго удара, поскольку он мгновенно присоединился к сотоварищам. Словом, драка закончилась, еще даже не начавшись, и я не смог скрыть гордости, заметив восторг, промелькнувший в глазах леди Мирдат, прятавшейся в сумраке тихого вечера.

Но времени на разговоры у нас не осталось. На свист уже мчались три огромных, приученных к кабаньей охоте собаки. Дева едва успела отозвать этих чудищ от меня, а потом уже мне пришлось спасать распростертых на земле людей, иначе псы могли растерзать их в клочья. Тут послышались крики, вокруг замерцали огни фонарей в руках прибежавшей с дубинками челяди. Не зная, как отнестись ко мне, они — как и псы — сперва растерялись, но, услышав мое имя, посмотрели на меня иными глазами и стали проявлять всяческое уважение.

Заметив, что бандиты приходят в себя, слуги спросили меня, как следует поступить с ними… Я уладил дело, наделив слуг некоторым количеством серебра, и весьма крепкое воздаяние они воздали мерзавцам, чьи крики еще долгое время доносились до наших ушей после того, как мы направились к дому.

Кузина проводила меня к своему опекуну. Сэр Альфред Джарвис, мой старый знакомый и приятель, был человеком немолодым и достопочтенным.

Не смущаясь моим присутствием, но, соблюдая мудрую меру в словах, Дева похвалила меня, и старик опекун поблагодарил меня самым любезным образом и пригласил не забывать его дом.

Так я остался у них на весь вечер и отобедал, а после мы с леди Мирдат опять вышли в окружавшие дом земли, и она проявила ко мне больше дружелюбия, чем любая из знакомых мне женщин… мне казалось, что мы были знакомы всегда.

Чувство это гнездилось в сердце моем. Получалось, что каждый из нас знал все манеры и обороты речи другого. То и дело с непременным восторгом мы обнаруживали нечто общее между нами, — но без удивления, столь естественными сказывались наши открытия.

Весь тот милый вечер леди Мирдат с удовольствием вспоминала о том, как легко я расправился с тремя мерзавцами. Она спросила меня, действительно ли я настолько силен, и со смехом, столь естественным для юной гордости, вдруг прикоснулась к моей руке, чтобы самой ощутить мою силу. И, ощутив могучие мышцы, тут же опустила ладонь с легким вздохом удивления. А потом примолкла и как бы задумалась, но более не отходила от меня.

Но если леди Мирдат восхищалась моей силой, то я удивлялся и восторгался ее красой, которую лишь усугубили отблески свечей за вечерней трапезой. Но грядущие дни сулили мне новые восторги, и было мне радостно видеть ее веселье перед ликами Тайны Вечера, Величия Ночи и Ликованья Зари.