Ночная смена - [32]

Она выглядела прекрасно. Макияж на ее лице был освежен, платье из черных кружев подчеркивало ее великолепную фигуру.

— Ты готов, Гарри? — спросила она весело.

Он взял ее за обе руки и покачал головой:

— Боже мой, я горжусь тобой, Белла! Клянусь, ты, черт возьми, самая прекрасная женщина на сегодняшней вечеринке.

Она ласково поцеловала его в щеку и взяла под руку. Когда они открыли дверь, чтобы выйти к гостям, оба улыбались.

Глава 16

Квартира выходила окнами в школьный двор, и, когда Ник отодвинул занавеску и посмотрел в ночную темноту, он увидел, что дождь по-прежнему непрерывно барабанит по асфальту, а туман окутывает остроконечную ограду, желтеющую в свете уличных фонарей.

— Сколько же детей учится у тебя? — спросил он.

Джин ответила из спальни:

— Сто пятьдесят три ребенка. Я без труда могла бы удвоить это число, но сейчас трудно набрать учителей.

Оглянувшись на ее голос, он мельком увидел через полуоткрытую дверь, что она стоит около кровати. Ее гибкое тело ясно угадывалось под нейлоновой рубашкой. Она отстегивала чулок.

Он безучастно смотрел, как она раздевается, совершенно не ощущая того захватывающего физического влечения, которое он испытал до этого.

Тайная грация женского тела. Нечто очень важное в жизни, пожалуй, основное место, где мужчина обретает покой. Хотел ли он этого? Он отвернулся и снова взглянул в окно на дождь. Снизу, из музыкальной комнаты, раздавались звуки музыки — играл Чак Лайзер.

Он играл все — Берлина, Коула Портера, Роджерса и Харта. Все то, чего теперь, казалось, не писал уже никто. Намек на прошедшее лето, от которого остались только воспоминания.

Джин вошла в комнату в черных брючках и строгом пиджаке. Вся косметика с ее лица была стерта, и она выглядела поразительно юной и невинной.

— Что ты будешь пить — чай или кофе?

— Чай, если это тебя не затруднит, а потом мне нужно будет идти.

Она перестала улыбаться и слегка нахмурилась:

— Это необходимо?

Он кивнул:

— У меня все еще дежурство.

Она пошла на кухню, наполнила чайник. Стоя в дверях, он наблюдал за ней. Она приготовила поднос, положила чай в заварной чайник коричневого цвета, затем села на табуретку, обхватив колени и ожидая, пока закипит вода.

Что-то между ними было утрачено, какой-то очень важный контакт, который возник ранее, и Ник старался поскорее найти правильный тон.

— Твоя школа значительно больше, чем я ожидал.

— Я сделала пристройку. Теперь сзади есть дополнительные классы. Их можно хорошенько разглядеть только днем.

— Сколько времени ты уже здесь?

— Пять лет. С тех пор как получила диплом. Когда Бена арестовали, я думала, что не смогу продолжать обучение. Директор колледжа, куда я собиралась поступить, написал мне, что после всего этого он не может предложить мне место.

— И что же ты сделала?

— Сначала плакала, а потом взбесилась. — Она улыбнулась. — Забавно, как зуботычины иногда пробуждают все самое лучшее. В общем, этот колледж показался мне недостаточно хорошим, и я решила поступить в университет. Белла не могла мне помочь, у нее самой было достаточно забот, но я сумела добиться небольшой стипендии от местных властей. Я заработала это, трудясь во время каникул. Один год я даже служила вечерами в баре.

— Это, наверное, было не легко!

— Ну, это было не так уж и страшно. Получив диплом, я приехала сюда и стала работать у мисс Ван Хефлин. Она была прекрасным человеком.

— Все обычно выходит правильно, если правильно живешь.

Когда чайник, наконец, закипел, она подошла к плите и стала заваривать чай.

— Ну, а ты?

— Ничего интересного. Фил хотел, чтобы я поступил в университет, поскольку его бизнес процветал, мне никогда не приходилось заботиться о деньгах. Я отправился в Лондон, в институт экономики, и изучал право.

— И обнаружил потом, что не хочешь быть юристом?

— Вроде того.

— Но почему все же полиция?

— А почему бы нет?

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Вполне понимаю. Я слышу это от Фила по крайней мере по два раза в день. Рабочие в униформе. Рабочая профессия. Большие люди с маленькими мозгами. Не так ли?

— Я так не говорила.

— Никто не говорит так, но на самом деле именно так думают.

Он внезапно рассердился, вышел в другую комнату, открыл окно и высунулся под дождь. Джин пошла за ним, поставила поднос и подошла:

— Извини меня, Ник. Мне, право, жаль!

Он с усилием улыбнулся:

— Странные люди! Нотариус присваивает деньги клиента, учитель наносит преступные оскорбления ребенку. Они делают то, что хотят. Не больше и не меньше. Однако никому не приходит в голову осуждать эти профессии. Когда же речь идет о полиции, никакие доводы не принимаются во внимание!

— Я же сказала, что сожалею!

— Когда что-нибудь разбивают и при этом летят осколки, рядом всегда оказываются люди, но когда им бывает нужна помощь, они не могут даже быстро поднять трубку телефона!

Она положила руку на его рукав, и, когда заговорила, голос ее звучал до странности тихо:

— Для тебя это так важно, да?

Он посмотрел на нее сверху вниз; его странные черные глаза, казалось, ничего не выражали, но в голосе прозвучала твердость и решительность:

— Я не хочу делать ничего другого сейчас и не захочу никогда, Джин.