Ночная радуга - [111]
Как-то мы не понесли домой, а спрятали под кустом ложки с чашкой, кружки, соль в узелке. Лось соль учуял, посуду из-под куста выгреб и узелок изжевал. Землю на том месте, где соль лежала, выскреб зубами: так поглянулось ему нечаянное угощение.
С того дня намного больше зауважал нас сохатый. И сторожиться перестал, подходил вовсе близко, казалось, вот-вот даст себя погладить. Я старался угодить лосю: принес из дому целый туесок соли и насыпал горстями чуть не под каждым кустом. Пускай лижет, если любит — лакомого гостинца в лесу найти не так-то просто сохатому.
Как ни мешала нам погода, сено мы собрали потихоньку в зарод и ушли с покоса. Так и не успели приручить лося и погладить его по шерсти. Напоследок оставил я на пеньке пачку соли — последний гостинец миролюбивому зверю.
В сентябре на наших сенокосных полянках почти всякую осень появляются рыжики. Я приехал к сестре и собрался по грибы. Рыжики и нынче не обманули: на мху под молодыми елушками росло их множество. Кто хоть раз хаживал по рыжики, тот знает, какое это радостно-тихое занятие брать нарядные грибки, духовито-пахучие настолько, что кажется, и вся земля вокруг пропахла пряным рыжиковым соком. Да коль еще сидят они не по одному, а срастаются большими, плотными «мостами»!..
Хожу, вернее, ползаю на коленях по ельнику, а рыжики сами так и просятся в руки, такие приглядные, такие нежные, что и брать их жалко. Но беру — хочется домой лыковую корзину-плетуху с верхом принести, всех обрадовать и показать, что из грибников я не последний.
Присматриваю, заглядываю под еловые лапки, увлекся и обо всем вокруг позабыл. И вот неожиданно слышу что-то непонятное за своей спиной: какие-то прерывистые всхлипы, тугое дыхание и сопение. Оглянулся — стоит неподалеку лось... Так это же «наш» лось стоит! Тот самый — ручной! Голову пригнул низко, смотрит из-подо лба. Узнал, узна-а-ал, выходит, старого приятеля, не зря же я ему столько соли скормил. «Пру-ко, пру-ко!» — протягиваю к лосю руку, и «Пруко», глухо мыкнув, с опущенной головой медленно направляется ко мне. Неужто подойдет и даст себя погладить?! Вот дива будет! Уж и порассказываю я о прирученном великане! Только чего это он? На ходу одним взмахом головы с корнем вырвал молодую осину и швырнул через спину. А осина та толщиной в добрую жердь. Второй раз махнул рогами — с треском надломилась березка. Приостановился сохатый, ударил ногой в землю, из-под копыта брызнул дерн. Густо, грозно захрапел лось. Тут-то я кое-что соображать начал и проворно попятился поближе к толстой елке.
Лось подходил все ближе и ближе, и, не помня себя, забыв и про корзину с рыжиками, по-беличьи, винтом взлетел я по стволу дерева к макушке.
Бегство мое подстегнуло зверя: в два прыжка перемахнул он метров двадцать и тоже оказался под елкой. От лосиных рогов птицей порхнула корзина, веером разлетелись рыжики-красавцы. Да не до них мне, ладно — сам успел оседлать надежный еловый сук.
Что ж сейчас делать-то? Вдруг не уйдет теперь сохач, станет караулить внизу! Вон ярости-то в нем — так и брызжет из глаз, паром вылетает из ноздрей. Придется сидеть на дереве, как курице на насесте, пока не онемеют руки и не свалюсь я под ноги лосю.
Покрутился сохач возле ствола, пофыркал грозно и не стал вести долгую осаду. С маху вломился в кустарниковую крепь и, круша кусты, понесся напролом, не разбирая дороги. Скоро все стихло. Слез тогда я поскорее с дерева и тоже со всех ног припустил, только в противоположную сторону. Корзину оставил и про рыжики не вспомнил: кто его знает, вдруг придет лосю в голову вернуться! Не напомнишь ему о том, как соль оставлял, не задобришь — зверь он и есть зверь. Особенно сейчас, в сентябрьскую пору, когда лоси бродят по лесам в горячке осеннего гона.
ЧЕМ ПАХНЕТ БОР?
Тих, тепел и сонлив рассветный час. Коротка пора июньской темноты — рассвет незаметно проклюнулся в небе. Заснуть так и не успел, и сладко слипаются глаза, будто мазнули по ним тягучим медом. Сижу с удочкой на берегу озеринки, издавна прозванной Смолокуркой. Когда-то рядом с водой поставил мужик избенку гнать деготь. Черная, прокопченная смолокурня многие годы простояла возле воды, название от нее пристало и к озерцу.
Песчаные берега озера усыпаны мелкими, чистыми галечками; со стороны леса подступают к воде низкорослые осинки, а по окружью всего берега поднимаются тростник и осока. Возле осинок я и примостился. Плесинка невелика, зато глубину ее, рассказывают, саженями мерить надо. Воду по цвету не отличить от расплавленной смолы: столь она густая, коричнево-бурая на вид. Но это с виду, а зачерпни воды горстью, попробуй — всегда она прохладная, чистая и вкусная. И карась в озере не крупный, но тоже вкусный.
Рыбакам озеринка давно знакома, попытать счастья любят они, заглянуть сюда с удочками. Сегодня пока никого нету. Один я терпеливо шагал по песчаной дороге через сосновый бор, один сижу у воды.
Кажется, только что обозначилось утро, а глянуть не успел — небо по-за макушками сосен распахнулось во всю ширь, краешком прорезалось на восходе солнце. Заколыхалась над водой легкая мережа тумана. Поднимаясь с озера, задевал он прибрежные кусты, и по веткам повисли дымчато-переливчатые капли росы. Нехотя срываются, падают на озерную гладь, звучно бьют и дробят стекло воды. А солнце всплывает выше и выше.
Новая книга Василия Юровских — это не только поэтическое повествование о природе и нерасторжимости с ней человека; его лирические рассказы — гимн любви и верности Родине, благодарный поклон отчему краю.
В новой книге уральский прозаик обращается к сложным проблемам в жизни современного села, с сыновней благодарностью рассказывает о тех, кто через лишения и трудности пронес и передал в наследство традиционные народные ценности — мудрость, скромность и трудолюбие.
Главная тема творчества уральского писателя — нерасторжимая связь человека и природы, которая предстает как светлый родник любви к Родине, «большой и малой». В новой книге автор благодарной памятью обращается к тем, кто вынес на себе военное лихолетье и передал эстафету трудолюбия и высокой нравственности своим детям.
В книгу вошли лучшие произведения известного читателям уральского писателя Василия Юровских, в которых он обращается к серьезным нравственно-философским проблемам современности, к поэтическим рассказам-раздумьям о людских судьбах, о родной природе.Издается к 50-летию писателя.
Литературно-художественный и общественно-политический сборник, подготовленный писательскими организациями Курганской, Оренбургской и Челябинской областей.Особое место в сборнике отводится статьям и очеркам, рассказывающим о свершениях южноуральцев в десятой пятилетке, в период подготовки к XXVI съезду партии.
Авторы этого сборника — краеведы, журналисты, биологи, писатели, следопыты Челябинской, Курганской и Оренбургской областей.С рюкзаком за спиной, с блокнотом и фотокамерой в руках исходили они не одну сотню километров по Оренбуржью, курганской лесостепи, по горам Южного Урала. Ранняя зорька на озере, следы на снегу, нехитрые песенки лесных птиц — все это не ускользнуло от их любопытного взора.Небольшие очерки, зарисовки, почти сказки о лесных жителях, как яркие камешки той большой мозаики, из которой вырисовывается поэтическая карта нашего края.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.