Ночная пуля - [16]

В подъезде неприкаянно слоняется Женька.

- Ого! - восхищенно произносит он, показывая пальцем на медаль. - У вас всегда такие классные вещички! Заслужили?

- Заслужили? Хорошее слово! Нет, брат, дали поносить! - "За разговорами может окончательно пройти жизнь..." - мелькает здравая мысль. - Нравится?

- Еще бы!

- У папаньки, небось, тоже такие есть? - проверяю напо­следок, уже так, из праздного любопытства.

- А ну его!

- Ну-ну! Про родителей так нельзя! - укоряю назидательно мальчонку.

- А я с тетей Аней переспал, - неожиданно безразлично сообщает Женька.

- Ну, ты даешь! - искренне удивляюсь я.

- Она вообще-то баба ничего, но руки у нее, - он мор­щится и укоризненно качает головой. - Грудь и жопа хорошие, ничего не скажу! А вот руки... Я даже заплакал сначала.

- Ну, это все поначалу плачут, - утешаю его я.

- Тогда ничего, а то я подумал, что один я такой... дефект!

- Я тебе говорю - все! - повторяю, думая, что дело со­всем плохо и по всем статьям надо срочно уносить ноги. Жаль, конечно, оставлять старинные часы. Рвется связь времен, рвется... Что поделаешь! И так задержался, дальше некуда! Машинально поигрываю ножом. Лезвие то выскочит, то снова спрячется. Женька заворожено следит за манипуляциями. Нако­нец произносит с вздохом:

- Я бы с удовольствием обменял нашу трехкомнатную на ваш нож! - и замолчал выжидающе.

- Это неравноценный обмен, - поясняю ему. - Квартира еще тебе пригодится. Будешь тетю Аню к себе водить... или еще кого.

Женька шутку не принимает:

- На кой черт она мне сдалась?! - подумав, мудро добав­ляет: - У нее и своя есть... Можно к ней, если что.

- Ладно, обдумаем твое предложение, - чтоб не огорчать пацана отказом, говорю я. - Вот что, Жень! Пора двигать? А то можем не успеть. Айда со мной!

- Я не могу! - горестно отзывается он - Мне отец квартиру приказал стеречь. Иначе, сказал, убьет!

- Так и сказал? Ну, это он пошутил! - стараюсь переубе­дить мальчонку. - Если уж так надо, сам бы и остался сторо­жить!

- Он не может! Мать в положении, и им пришлось срочно сваливать. Мать не хотела, плакала, но он заставил!

"А Михалыч-то - кремень мужик! Вот ведь сукин сын! Может ум вконец помутился?" - думаю я и спрашиваю у Женьки:

- Он, наверно, вконец соскочил, паразит хвостатый?!

- Да нет, я рад, что они уехали! Без них спокойней, а то душу целый день мотали! Жратва есть, денег оставил, так что не пропаду!

- Ну и дурак! - не выдерживаю я. - Все уже ушли! Ты что, один в доме останешься? Я с тобой только время теряю! Уже за стаканчиками не успеваю сходить! Вон и Анютки уже нет! - дергаю дверь ее квартиры. Она почему-то не заперта. - Ладно! Пока! Держи на память! - подаю Женьке нож и вижу ра­достное изумление в зеленых глазах. Треплю его на прощание по волосам и выскакиваю за дверь.

Крадусь к краю дома. За углом кто-то пыхтит и стонет. Осторожно выглядываю. У стены Анна Петровна с каким-то дезер­тиром усердно занимается любовью. Проклиная себя за сентиментальность, бросаюсь назад. Женька по-прежнему в подъезде, лю­буется ножом. Увидев меня, бледнеет.

- Что, передумали? - с жалкой улыбкой протягивает назад нож.

- Да нет! Позвонил сейчас твоим, они разрешили тебе уехать вместе со мной!

- Правда? - недоверчиво и обрадовано спрашивает Женька.

- Правда, правда!

- А куда, дядя Лев?

- Куда-куда, в лес конечно!

- Я хочу достать много денег! - неожиданно делится со­кровенным Женька.

- Зачем? - интересуюсь, приоткрываю входную дверь и всматриваюсь в узкую щелку.

- Куплю себе шикарный костюм и... - мнется он. - И ба­бочку! Обязательно бабочку!

- Вот за это хвалю! - одобряю я. - В тебе просыпается настоящий джентльмен!

Мы быстро выходим. К дому подъезжают крытые грузовики. Союзники, ооновцы, сестренка? Нам наплевать! Мы прошмыгиваем в арку и бросаемся бежать, что есть духу! Пожалуй, нас бы никто не смог догнать! Ей богу, никто!

Эпилог.

Широкий штриховой мазок, удивительная цветовая нюансировка рыбьей спины - все говорит о несомнен­ном мастерстве художника! Безусловно, вспоминается библейская притча об Ионе, проплававшем в чреве кита три дня и три ночи. Переходим в следующий зал… - экскурсовод, весьма приятная женщина лет тридцати, уводит небольшую группку посетителей.

К картине подходит Михалыч. Вид у него холеный. За ним семенит корреспондентка с микрофоном.

- Я не даю интервью! - бросает он. - И при чем тут, спрашивается, Иона? Как все же неудачно раскрашена спина этого млекопитающего! Несомненное мастерство! Какая глупость! Обычный дилетант… правда, не без способностей. Вот это уже ближе к истине. Эти экскурсоводы - форменные болваны! Или... болванки? И не за пятьдесят тысяч, а за пятьдесят шесть! Все умудряются переврать! - брюзжит Михалыч, а сам посматривает на корреспондентку, включен ли у той микрофон. Да, включен, включен! Чего комедию-то ломать?!

- Пару слов для русской службы Би-Би-Си!

- Ну, если только пару, - милостиво соглашается Михалыч.

- Правда ли, что вы приобрели эту картину?

- Возможно.

- Говорят, вы переиграли и русскую контрразведку, и исламистов?

- Один мой старый знакомый ответил бы вам так. Все являются в этот мир с какими-то заданиями, а потом начинают играть и про все забывают. Иногда кажется, что любое задание лишь предлог для игры!