Ночная прогулка - [55]

НАЗАД ПУТИ НЕТ. Он может совершить другой прыжок, и еще один, и еще — пока у него не кончится пища или он не умрет от старости — пульсационные переходы будут продергивать его, как иголку с ниткой, сквозь звездные поля бесконечности. Какая разница, сколько прыжков он совершит — шанс хоть раз вынырнуть вблизи подходящей для жизни планеты все равно был ничтожен, фактически нулевой. И, старея в этом кресле, он мог бы увидеть почти все проявления материи и энергии — одиночные и двойные звезды, целые звездные системы, бесформенные газовые облака, туманности — плохо вот только, что через несколько часов он ослепнет.

Теллон оторвал взгляд от величественной спирали и сосредоточил все внимание на Сеймуре. Пес лежал у него на коленях, свернувшись калачиком, чтобы прикрыть темную рану, и еле заметно дрожал. Животик задыхающегося Сеймура пульсировал все чаще и все слабее. Теллон не сомневался, что терьер умирает.

Он снял куртку и сделал из нее некое подобие гнезда на пульте управления антигравитационными двигателями. В это гнездышко он и положил крохотного пса. Сеймуру было трудно держать глаза открытыми, и Теллон то и дело слеп. Он встал и стал искать аптечку, чувствуя, как его буквально тянет за ноги искусственная гравитация. Поле возвращало человеку нормальный вес, но поскольку оно подчинялось закону обратных квадратов, а его источники находились непосредственно в плитках пола, нижняя половина тела всегда казалась тяжелее головы и рук.

Нигде в рубке управления — по крайней мере, в поле зрения Сеймура — аптечки не было, а чтобы осмотреть другие отсеки, пса надо было тащить с собой. Теллон замер в нерешительности. Ему требуется пища, и лучше разыскать ее, пока он еще способен видеть.

— Извини, Сеймур, — сказал он. — Это будет твоя последняя работа.

Теллон осторожно взял пса на руки и пошел на корму. «Лайл-стар» был построен как обычное грузовое судно — с палубой в носовой части, цилиндрическим трюмом в центре и двигательным отсеком на корме. Рубка управления, каюты экипажа и кладовые размещались на палубе; под ней находились астронавигационное оборудование, генераторы энергии для внутренних нужд и всевозможные запасы. От заднего края палубы через похожий на пещеру трюм тянулся переходной мостик. Дальняя часть трюма была забита кипами сушеных белковых растений, а ближняя пустовала. Грузовые найтовы, аккуратно свернутые в бухты, лежали в своих нишах. Теллон знал, что оружие на корабле есть, но не обнаружил никаких его следов. Отсюда он заключил, что за последние годы Блок оснастил свои корабли какими-то совсем уж хитроумными устройствами.

Он окинул взглядом маленький камбуз. Судя по показаниям приборов учета провизии, запасов ему хватит по меньшей мере лет на пятнадцать. От мысли, что все это время он проведет во тьме, а потом умрет от голода, стало совсем тошно. Он торопливо вышел из камбуза и начал заглядывать во все двери подряд, мельком осматривая пустые каюты.

«Какой конец, — думал он, — какой бездарный, бесполезный путь к смерти. Как только люди научились преодолевать тяготение, они принялись захламлять Вселенную своими металлическими скорлупками, начиненными чем угодно — от кастрюль с микробами до ядерных боеголовок. Но разумный инопланетянин (если он натолкнется когда-нибудь на «Лайл-стар») обнаружит поистине удивительный образчик космического мусора — человека с коричневыми пуговицами вместо глаз и умирающей собакой на руках, бродящего по пустому кораблю. Однако, ни один инопланетянин не поднимется на борт корабля, ибо ни один из миллионов межзвездных зондов ни разу не обнаружил признаков разумной…»

Банг! Где-то рядом со входом в шлюз раздался лязг, будто металл ударился о металл, и эхо удара разнеслось по всему кораблю, затихнув в недрах трюма.

У Теллона чуть не подогнулись колени, когда волна панического ужаса хлестнула его по нервам. Он стоял в узком коридоре, кормовой конец которого выходил на мостик, огибающий трюм, и, чтобы узнать причину звука, надо было дойти до конца коридора и перегнуться через поручень. Теллон подошел к темному прямоугольнику, потом шагнул на мостик. Что-то темное шевелилось на нижней палубе, рядом с внутренней дверью шлюза.

Это был Лорин Черкасский.

Он поднял голову, и Теллон увидел, что на лбу у Черкасского глубокая кровавая рана, а в руке пистолет. В течение нескольких рвущих нервы секунд они молча смотрели друг на друга. Черкасский улыбнулся натянутой, ледяной улыбкой. Его голова слегка покачивалась на длинной индюшачьей шее. Теллон невольно сделал шаг назад.

— Ах, вон вы где, Теллон, — добродушно сказал Черкасский. — Да еще и с вашим маленьким дружком.

— Не пытайтесь подняться наверх, — сказал Теллон, поскольку ничего другого ему в голову не пришло.

Черкасский тут же отступил к металлической стене, не переставая улыбаться:

— Теллон, до этого мы с вами встречались лишь дважды — и оба раза вы покушались на мою жизнь. Пролети ваша последняя пуля на дюйм ниже, сейчас я был бы уже мертв.

— Та пуля не была последней, — соврал Теллон.

— Раз так, вы сваляли большого дурака, потеряв свой пистолетик. Вероятно, вы слышали, как я спихнул его в шлюз? Знай я, что он заряжен, я обошелся бы с ним иначе…