Ночная погоня - [3]
Сначала он хотел отстать — еще подумает, что увязался. Потом пошел быстрее — мало ли что бывает, ночь все же, девушка одна. Кстати, почему одна? И Владимир ускорил шаги, чтобы все время держаться на одном расстоянии. В конце концов он сам увлекся этой невинной игрой. Он шел уже совсем не в направлении своего дома, шел быстро, бесшумно, упругой походкой спортсмена. И вдруг за одним из поворотов стук каблучков оборвался, замер на мгновение и с нарастающей быстротой послышался опять Девушка возникла перед ним и промчалась мимо так стремительно, что он даже не успел разглядеть ее. А через секунду из-за угла показались двое..
— Эй, красотка, эй, стой! Стон, говорят, хуже будет!
Голос злой, хриплый, пьяный.
Владимир не стал раздумывать.
Девушка, остановившаяся в отдалении и нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу, услышала короткую возню, шарканье ног по асфальту, глухой вскрик — и вот уже трое идут, взявшись под руки, как самые лучшие друзья: неизвестный парень посередине, оба пьяных хулигана по бокам. Ей не слышен их негромкий разговор.
От страха и боли хулиганы тяжело дышат. Они идут тихо, послушно. Руки их зажаты в железном захвате.
Отделение, оказывается, недалеко. Владимир сдает дежурному сразу начавших обычное нытье хулиганов, предъявляет удостоверение. А где же девушка? Куда она исчезла? Необходимые формальности, и Владимир прощается с дежурным и выходит на улицу…
Она стоит на другой стороне переулка и терпеливо ждет. Владимир переходит и останавливается перед ней.
В тусклом свете фонаря ее карие глаза кажутся совсем черными, зато волосы еще светлей.
Она доверчиво берет его под руку, и они медленно идут по пустынным переулкам. Она — стуча каблучками, он — совсем бесшумно.
Они прошли минут десять в молчании. И только тогда она осторожно сжала его руку и сказала:
— Таня.
— Владимир.
Они рассмеялись.
…Вот так они познакомились год назад. Таня очень гордится этим знакомством, она любит рассказывать о нем подругам, а те восхищаются, охают и, наверное, тайно завидуют.
12 часов 20 минут
— Помощник дежурного по городу подполковник Воронцов слушает. Да, да. Где? Да. Когда? Да вы не волнуйтесь, гражданка. Найдем. Найдем, говорю вам. Сколько лет? Восемь? Цвет волос? Как не знаете? Русые? Ну вот, а говорите, не знаете. Сын ведь! Небось каждую родинку помните. Конечно. А глаза? Карие? Хорошее сочетание. Баловник? Нет? Да вы не плачьте. Все будет хорошо. Телефон ваш? Так. Так. Позвоним. Не волнуйтесь…
Подполковник укоризненно качает головой, улыбается. Только в ясных глазах затаилась печаль. Голохов хмурит брови и бросает на него тревожный взгляд. Но подполковник уже негромко диктует по селектору:
— Пропал мальчик Вова Сорокин, восемь лет, волосы русые, глаза карие, на правой щеке родинка, трусы черные, ковбойка. Потерялся у метро «Сокольники». Повторяю…
Владимир встает с дивана и спускается вниз. Надо позвонить Тане. Сегодня у нее занятий нет, и она наверняка дома.
Владимир набрал номер и, услышав звонкий голос жены, произнес не очень оригинальную фразу:
— Таня, это я…
При этих словах пивший чай проводник собак Николай Филиппович встал и тихо вышел, деликатно прикрыв за собой дверь.
На протяжении последующей четверти часа (а может быть, и получаса — кто считал?) Николай Филиппович несколько раз осторожно приоткрывал дверь и, грустно поглядывая на остывающий чай, со вздохом вновь прикрывал ее. Наконец Владимир вышел из комнаты, дав возможность Николаю Филипповичу допить холодный чай. Лицо Владимира свидетельствовало о том, что никаких неприятных происшествий за истекшие с момента его ухода из дому три часа не случилось. Таня любит его по-прежнему, она позавтракала, читает конспект лекций, очень скучает…
Владимир прошел мимо шахматистов и поднялся в комнату дежурного.
— Бибин, заместитель дежурного по городу, слушает… Да. Да. Адрес? Так. Так. Ясно. Ясно, гражданин, сейчас приму меры.
Владимир тихо сел на диван.
Бибин набрал номер.
— Двадцатое? Почему там у вас в овраге мусор жгут? Там же люди рядом. Как нет людей? A-а… Ну а что, если деревянный дом — так там не люди живут? Нет, ты скажи, там живут люди чи не живут? Так не сегодня ведь переезжают! Нет, будь добр, чтоб жгли где положено, мало ли что далеко возить. А в свою хату не ближе? Нет? Вот так: пока люди живут, никакого мусора. Точка.
Впрочем, конца Владимир не слышал. Он был еще под впечатлением телефонной беседы с женой.
…После того памятного вечера, когда он словно средневековый рыцарь прилетел для спасения своей дамы (это было не его сравнение — Танино), они встречались почти каждый день. Владимир сказал ей, что он студент юридического института. (Это, собственно, не было ложью — он действительно занимался заочно, как и многие его молодые сослуживцы, в юридическом институте.) А не хотелось сразу сообщать свою профессию потому, что вдруг Таня подумает, что, не будь он милиционером, не заступился бы за нее в тот вечер.
Они бродили по уединенным аллеям, целовались по часу, прощаясь у ее подъезда. Много говорили о лекциях, как всегда, без конца рассказывали истории о преподавателях, немного преувеличивая, чуть-чуть придумывая.
