Ночи и рассветы - [46]

— Ну, теперь мы им покажем! — крикнул Джери и пронесся мимо Космаса, на ходу отпустив оплеуху подвернувшемуся под руку студенту.

Полицейские ворвались в двери и натолкнулись прямо на Космаса.

— Взять его! — крикнул полицейский в черном мундире.

— Не его! — послышался голос Федона.

— Как не его? Да я по морде вижу, что бандит!

И он хлестнул Космаса нагайкой по лицу…

X

Англичанин хохотал до слез, слушая рассказ Космаса об утренних событиях и о его фиаско.

В тот вечер он понемногу развязал язык и признался, что первые два дня был уверен в предательстве Космаса.

Он думал, что дом уже окружен, но его нарочно не арестовывают: ждут, не проболтается ли он о чем-нибудь в разговоре с Космасом. Поэтому он и сказал, что уйдет, — хотел посмотреть, как поведет себя Космас.

Теперь Космас заметил, что нервы у англичанина издерганы, хотя вначале его поразило именно хладнокровие гостя. Англичанин объяснил, что им тогда владела полнейшая апатия, все было нипочем. Особенно тяготило его убийство товарища. Он рассказал, как это произошло.

Дней десять они, трое англичан, прятались в доме неподалеку от площади. Но когда накатилась новая волна обысков и немцы повесили трех греков, хозяин выгнал англичан за дверь. Один из трех страдал от аппендицита. Как раз в тот день его схватил приступ, он долго корчился от боли и, наконец, решил сдаться немцам. Двое других старались удержать его, но он не желал ничего слушать. Тогда они в драке задушили больного товарища. Труп его решили спрятать в бочке, но в это время показался патруль, и они кинулись в разные стороны. Так они потеряли друг друга.

Теперь англичанин забрасывал Космаса вопросами: что говорила полиция о задушенном, установлено ли имя другого убитого англичанина, видел ли его Космас, опубликованы ли имена тех, кто схвачен? Космас ничего об этом не знал.

Англичанин назвался Космасу Крисом. Это не настоящее имя, но пусть Космас зовет его так. Космас спросил, откуда он знает греческий. Тот ответил, что до войны работал в Греции на конном заводе. Где именно, когда — этого он не скажет. Греческий язык он знал хорошо, но боялся, что его выдаст произношение, и поэтому не выходил на улицу: на каждом перекрестке стояли агенты охранки.

Время шло. Немцы прекратили обыски, история с англичанами стала забываться. Крис свыкся с обстановкой и, когда вспоминал о ночном эпизоде, смеялся над своим страхом и просил у Космаса прощения. Он говорил, что верит Космасу, как самому себе.

Однажды вечером Крис признался ему, что он офицер английской армии, что их побег был организован друзьями из Каира, но теперь он потерял всякую связь с ними. Не знает ли Космас людей, которые могли бы ему помочь бежать в Каир? Тогда он возьмет с собой и Космаса.

Мысль о Каире овладела Космасом всецело. Теперь он только и жил этой мечтой. Уехать в Каир — вот выход из положения! Нельзя же вечно отсиживаться в изюмной лавочке Исидора в такое страшное для страны время! Бог знает, как долго это может протянуться: немцы запретили передвижение по стране всем, кроме спекулянтов, и Космас не мог вернуться к себе на родину, в провинцию. Да и что бы он стал там делать?

С каждым днем Космас укреплялся в своем желании уехать в Каир вместе с Крисом. Во время отступления 1941 года греческие корабли укрылись в каирском порту, там же собрались и остатки разбитого войска, и всю зиму в Каир уезжали греки: кто тайно, на кораблях, отправлявшихся с южного побережья Крита, кто через острова Эгейского моря и оттуда через турецкие порты. Они переправлялись в Ливан и Египет, являлись в греческую армию и продолжали войну.

— Поедем, — говорил Крис. — Только нужно найти верных людей, связаться с ними, и тогда поедем.

Ночи напролет они строили планы.

— В городе есть люди, которые организовали ваш побег, — говорил Космас. — Значит, нужно их найти. Это сейчас самое верное.

— Но и самое трудное, — возразил Крис. — Связь с ними держал мой товарищ. А где его теперь найдешь? Легче будет связаться с какой-нибудь подпольной организацией.

О националистической организации Крис не хотел даже слышать. Космас рассказал ему об их собраниях, о вечерах в доме Кацотакиса, а когда он дошел до появления немцев, устроивших облаву на англичан, Крис вспыхнул:

— Эти националисты теперь способны на все. Они не хотят помогать союзникам и выжидают, на чью сторону склонятся весы.

— Но они сколачивают организацию!

— Ими руководит ненависть к ЭАМ. Она движет всеми их поступками. Не знаю, что они будут делать завтра, но сегодня они вредят.

— А ЭАМ, Крис?

— Кто знает, что из этого выйдет?.. Но сейчас это единственная организация, на которую можно положиться.

* * *

Пребывание Криса в комнате Космаса становилось день ото дня все более опасным.

На днях Анастасис увидел, как Космас покупал хлеб на площади.

— Ты же раньше никогда ничего не покупал, — изумился Анастасис. — Тебе хватало карточки. Какого черта, или аппетит у тебя сейчас вырос вдвое?

В другой раз Исидор задержался в магазине. Опасаясь, что не успеет добраться домой раньше двенадцати, он хотел переночевать у Космаса. К счастью, все обошлось: позвонили Феодосису, и он отвез Исидора на машине.