Ночи дождей и звезд - [20]

Она удивилась.

— Немного. Ты думал об игре?

— Нет, нет, я не играю в гольф, просто вспомнил шутку про него, чтобы развеселить тебя немного.

Это ее тронуло.

— Давай рассказывай.

Дэвид напрягся и вспомнил одну про человека, чья жена умерла во время игры в гольф. Его друзья выразили ему соболезнования, а мужчина сказал, что это не самое худшее, гораздо ужаснее, что теперь ему придется таскать ее тело по полю от лунки к лунке до конца игры.

Эльза в ожидании смотрела на него.

— Боюсь, что это все, — смутился Дэвид. — Понимаешь, считается, что гольфисты такие заядлые игроки… до такой степени любят гольф, что готовы скорее таскать за собой труп, чем прервать игру… — Он замолчал от отвращения к себе. — Послушай, Эльза, мне очень жаль, так шутить глупо. Какой я дурак.

Она протянула руку и погладила его по щеке.

— Нет, это не так, милый, дорогой человечек. Я просто счастлива, что ты здесь. Давай покушаем вместе?

— О, могу пригласить тебя на омелета триа авга… они любят, когда это заказывают… знаешь, впечатляет, омлет из трех яиц. — Он воспрянул духом.

— Не хотела бы никуда выходить, если не возражаешь, Дэвид. Здесь мне спокойнее. Поедим на террасе и все увидим, оставшись невидимыми. Ты не возражаешь?

— Конечно нет, с удовольствием, — обрадовался Дэвид и поспешил к холодильнику Эльзы, чтобы достать сыр фета, помидоры и накрыть на стол.

— Здравствуйте. Пожалуйста, могу ли я поговорить с начальником полиции?

Йоргис устало поднялся.

Перед ним стояла Фиона, в маленьком платье из голубого ситца, с белой войлочной сумкой на плече. Волосы ниспадали на лицо, прикрывая синяк. Она казалась хрупкой и неспособной выдержать удары судьбы.

— Входите, кирия, садитесь. — Он предложил ей стул.

— Видите ли, мой друг находится здесь со вчерашней ночи, — начала она, словно у Йоргиса был не полицейский участок, а гостиница при тюрьме Агия-Анны.

Йоргис простер перед собой руки. Ей так хотелось увидеть этого парня, простив его за все, что он с ней сделал. Как подобным ублюдкам удается находить таких замечательных женщин? И как ему теперь сказать этой девушке, что он отбыл час тому назад на пароме, даже не оглянувшись? Он никак не мог найти подходящих слов.

— Шейн очень сожалеет, он не мог вам этого сказать, но это так, — продолжала она. — Да и я сама виновата, я неправильно ему сказала, вместо того, чтобы объяснить…

— Он уехал в Афины, — выпалил Йоргис.

— Нет, он не мог, без меня, не сказав мне. Нет, нет, это невозможно. — Ее лицо исказилось.

— На одиннадцатичасовом пароме.

— Разве он не оставил мне записку? Скажите, куда он направился? Где я могу увидеться с ним? Он не мог уехать вот так.

— Когда устроится, сообщит вам. Уверен, он поступит именно так.

— Но куда? Куда ему писать?

— Думаю, может написать сюда, — задумчиво произнес Йоргис.

— Нет, знаете, он не сделает этого!

— Или туда, где вы остановились.

— Нет, он не сможет вспомнить дом Элени и ее адрес. Нет, я должна отправиться за ним следующим же рейсом. Я найду его, — твердила она.

— Нет, милая барышня, нет. Афины огромный город. Оставайтесь здесь. У вас тут хорошие друзья. Обождите, пока не окрепнете.

Она заплакала:

— Но я должна быть с ним….

— Сегодня больше рейсов не будет, из-за похорон. Пожалуйста, пожалуйста, успокойтесь. Хорошо, что он уехал.

— Нет, нет, что тут хорошего?

— Потому что иначе он был бы в тюрьме, под замком. Сейчас хотя бы на свободе.

— Он оставил мне записку?

— Все случилось так быстро, — ответил Йоргис.

— Вообще ничего?

— Он действительно спрашивал о вас, интересовался, где вы.

— О, зачем я уехала? Никогда не прошу себя до конца жизни…

Йоргис неловко похлопал ее по спине, пока она рыдала. За ее спиной вдали, у подножия холма, он видел, как Вонни вела группу детей, и у него возникла идея.

— Андреас сказал мне, что вы медсестра? — спросил он.

— Была. Да.

— Нет, вы всегда медсестра… Не могли бы вы помочь? Видите там Вонни, она занимается с детишками во время похорон. Убежден, ей нужна ваша помощь.

— Не уверена, что смогу ей помочь теперь… — начала Фиона.

— Лучше всего помогать другим, — сказал Йоргис. Он крикнул что-то на греческом, Вонни ответила, и Фиона воспрянула духом.

— Знаете, если бы мы могли здесь жить и воспитывать ребенка, то выучили бы греческий и стали бы частью этой жизни, как Вонни. — Она говорила почти себе самой, но у Йоргиса от ее слов в горле застрял комок.

Томас не находил себе места, ему хотелось, чтобы похороны начались и закончились как можно скорее. Над маленьким городком воздух, казалось, был переполнен тяжелым ожиданием. Он не мог успокоиться, пока жертвы не будут преданы земле, пока жадные до новостей журналисты не уедут. Тогда жизнь вернется в прежнее русло.

Но нет, как прежде уже не будет никогда. Не будет так для семьи Маноса и других погибших. Некоторые из туристов будут похоронены здесь, других в гробах увезут обратно в Англию и Германию.

Но лучше для всех, чтобы этот день закончился как можно скорее.

Он обещал забрать Эльзу из ее гостиницы и проводить до маленькой церкви. Он надеялся, что она не столкнется со своим мужчиной, которого избегала и, похоже, боялась. Когда она говорила о нем, лицо ее искажалось от боли.