Ночь волка - [70]

III

В кабинете М’Каслри, расположенном в верхнем этаже Центра Управления, не было ни шума, ни суеты. Спокойствие и тишина были вообще присущи всей его деятельности. Не было яркого света. Не стучали печатные машинки. Не работали компьютеры. На серых стенах не было никаких цветных карт и графиков. Не было и подчиненных, пытающихся получить одобрение или совет по каналам телеконтактной связи. М’Каслри был один.

Все его долговязое уставшее тело расслабилось. Внешне он был спокоен. У него было большое задумчивое лицо. Казалось, морщины придавали ему еще большую значительность. Черты лица, способного выражать как суровость, так и юмор, оставались, как правило, добродушными. На нем ясно читались все этапы его долгой жизни. Это было лицо человека, который разбирался в людях и знал, как ими руководить.

В кабинете все оставалось неподвижным. Двигался только шишковатый указательный палец М’Каслри. Он скреб подлокотник кожаного кресла — взад-вперед, взад-вперед.

М’Каслри был похож на великого руководителя. После каждого важного решения он мучительно взвешивал свои действия. Он спрашивал себя, не мог ли он поступить по-другому, и сравнивал страдания, которые будут вызваны его решением, со страданиями, предотвращенными им же.

Но под этой маской скрывалось нечто, разительно контрастировавшее с благополучной идиллической внешней картиной. Это проявлялось и в неуклюжей позе, и в грубоватой темной одежде. Но и это — лишь незначительные подробности. Основную же подоплеку его двойственности раскрыть было невозможно. А если бы, тем не менее, это удалось, оказалось бы, что это человек с чудовищными отклонениями, что он находится не на своем месте — и в пространстве, и во времени.

М’Каслри не взглянул на вошедшего без стука Дж’Вилоба. Это был худощавый, с остреньким подбородком секретарь по вопросам безопасности. Выражение его лица показалось бы капризным, если бы не было столь напряженным. Он тоже производил впечатление человека с отклонениями, но в его случае причины были не столь очевидны. Казалось, что глядишь на гибрид лемура и хорька в человеческом подобии — вылитый Геббельс.

Войдя, Дж’Вилоб подозрительно огляделся по сторонам. Некоторое время он расхаживал взад-вперед, покусывая губы. Наконец обронил:

— Я нашел еще один комплект этих проклятых шахмат.

М’Каслри шевельнулся, медленно потер веки.

— Это уже третий за неделю, — продолжал Дж’Вилоб. — Я, конечно, разломал их. Но это взбудоражило меня. Очевидно, кто-то знает, что я мог стать самым великим шахматистом в мире. Знает, что я бросил свое увлечение, чтобы полностью посвятить себя правительственной деятельности, так как нельзя быть слугой двух господ. Знает, что такое шахматы для меня и как они меня все еще соблазняют. Этот некто специально оставляет везде шахматы, чтобы расстроить меня. Он знает, что значит для меня один только их вид.

Он продолжал расхаживать по комнате. М’Каслри поднял свои лохматые брови.

— Мистер Дж’Вилоб… — начал он, покачав указательным пальцем.

Дж’Вилоб пристально смотрел на вытянутый палец. Его худые руки напряглись. Лицо побледнело. М’Каслри сжал руку в кулак.

— Извините, — сказал он, простодушно улыбаясь. — Я забыл о вашей… идиосинкразии. Но давайте продолжим. Вы ведь пришли с чем-то более важным, чем шахматы?

Дж’Вилоб посмотрел на него.

— Да! Шахматы — только один, самый незначительный пример. Я могу назвать тысячи подобных случаев. Я мог доложить вам об этом еще на прошлой неделе, но хотел убедиться наверняка. Вы же понимаете, что это звучит невероятно. Но факты — упрямая вещь. Мы имеем дело с организованной подпольной оппозицией, методы которой…

М’Каслри поднял руку.

— Одну минуточку, мистер Дж’Вилоб. Я полагаю, то, о чем вы собираетесь говорить, — очень важно. Поэтому будет лучше, если мы пригласим остальных.

Дж’Вилоб сжал губы и покачал головой.

— Хотя бы Инскру и Гешифера, — настаивал М’Каслри.

Дж’Вилоб пожал плечами и неохотно согласился. Пока М’Каслри созывал людей к аппарату телеконтактной связи, секретарь вышел из кабинета и поманил к себе юношу с разбитым подбородком и с цветком в руке.

— Ты сегодня сможешь работать, Виллисоун? — спросил он.

Виллисоун кивнул.

— По-прежнему не хочешь сказать, кто напал на тебя в Олд-Сити?

Виллисоун отрицательно покачал головой.

— Ненавижу людей, которые нарываются, — сказал Дж’Вилоб. — В дальнейшем будь осторожней. Учитывая твое новое назначение, я скажу тебе, что М’Каслри собирается сейчас проводить секретное совещание в своем кабинете. Когда оно закончится, будь готов последовать за тем, на кого я укажу. Помни, это может быть любой человек, даже М’Каслри. И постарайся, чтобы тебя не видели. Ты ведь очень часто пренебрегаешь этим предостережением. Я не люблю неосторожных людей.

Когда он вернулся, М’Каслри вынул из шкафчика коробку и поставил ее на стол. Руководитель Мира на этот раз изменил своей привычке выдвигать стул вперед, и сейчас четыре стула стояли на порядочном расстоянии друг от друга вокруг стола. Движения М’Каслри были усталыми и замедленными, но говорили и о немалых резервах внутренней силы.

Инскра пришел первым. Генеральный секретарь был невыразительной массивной личностью. Казалось, что он передвигается в среде, намного более плотной, чем воздух. Только его глаза выглядели живыми, но трудно было утверждать наверняка, что именно жизнь их одухотворяла.