Ночь волчьих песен - [3]
- Отец, - стонал черный человек. - Прости меня, прости...
- Бог простит, сыночек... Сы-но-чек... - приближающийся смакомал это слово, пил его неторопливыми крохотными глоточками, и лицо его морщилось в сладостном умилении. - Сы-но-чек мой... Дай, я тебя расцелую... По-родительски... Троекратно... Открой, открой, сыночек, лицо для ласки отеческой...
В прозрачных синих глазах его вспыхнули огненные точки, ласковая улыбка жутко ощерилась тяжелыми ослепительными клыками, пальцы удлинились, заострились хищно, скользнули по голове черного, сметая шапку, запрокидывая склоненное лицо...
И вдруг оборотень шарахнулся от стоящего перед ним, вскрикнул изумленно, почти испуганно:
- Андрей?! Это ты, потаскухино отродье, ублюдок? А Митрий... Митрий где?!
- Нету Митрия! - голос черного стал громок и тверд, губы его скривились в жесткой ухмылке. - Помер твой Митрий, утонул. А это... Да, это я, Андрей. Ублюдок. Сын потаскухи. Да ведь и твой - тоже! Слышишь? Я сын тебе, как и Митрий! И я, как и Митрий, виновен перед тобою. Вспомни, когда я узнал, что ты - отец мой, и пришел; вспомни, что сказал ты мне тогда! "Ты виновен передо мною и родом моим только тем уже, что родился на свет!" Будто бы я выбирал себе мать, будто бы это я путался с кабацкими девками, а не ты! Но пускай, пускай ты будешь прав: я виновен перед тобой, и вина моя тяжела! И я сын тебе. Слышишь? Возьми мою жизнь, и - мир тебе, успокойся!
Глаза оборотня померкли, он приступил ближе.
- Что ж, не все ли едино? - раздумчиво проговорил он. - Митрий ли, ты... Ибо предначертано: "Лишь вкусив крови бесчестного сына..." Но скажи: во имя чего? Чего хочешь ты за свою жизнь?
Черный молчал, пристально глядя в изменчиво струящееся лицо. Оборотню наскучило дожидаться ответа, он спросил о другом:
- А что же ты стрелять-то раздумал? Гляжу я, и пистоль припас, и снарядил его, как следует к случаю. Авось и совладал бы со мной, попытка не пытка ведь, и терять тебе нечего - чья ни возьми, а все по-твоему выйдет... Что ж ты жизнь свою сохранить не пытался, сразу горло подставил? Не пойму я...
- Рука не поднялась, - с трудом шевельнул губами черный. - Не поднялась на родителя. Не злодей я.
Он вздрогнул, глянул оторопело на оборотня, не веря слуху: нелюдь смеялся, растягивая губы в сухоньком старческом хихиканьи, и во рту его мутно взблескивала хищная клыкастая острота...
- "Не поднялась"... Солгал ты, сыночек мой. И еще раз солгал. "Не злодей"... Уморил, как есть - уморил! А кто ж ты, как не злодей? Кем мнишь себя - благодетелем человеческим, что ли?
- А хоть бы и так! И разве это не правда?
- Ой, не могу, ой умора! - заливался визгливым хохотом нелюдь. Злодей от другого злодея мир избавить собрался!
Он вдруг оборвал смех, полыхнул в лицо черного мрачным пламенем взгляда:
- А ежели те, кого ради ты на погибель решился, проклянут тебя? Не боишься ли?
- Не боюсь, - усмехнулся черный человек. - Проклятие - награда за зло. А меня проклинать не за что, я доброе дело творю. И не для себя людям.
Оборотень ощерился:
- Не за что, говоришь? Ой, за многое проклятие лечь на тебя может! Да ты глуп, не поймешь. Я лишь единое словечко шепну тебе: антиквар.
Черный не потупил глаз, в которых оборотень, казалось как в книге читал все тайны его души, не смутился, и не от страха задрожал голос его от бешенства:
- Ты знаешь про то? Тогда скажи, что я мог поделать, если жалкие крохи, что ты швырнул матери, как швыряют подачку собаке, она истратила до последней копейки на единственную мечту свою - видеть меня прилично образованным человеком? Да не увидела - умерла... До срока умерла, от лишений - это ты знаешь?! Не мог я денег иным путем раздобыть, а добраться до тебя дорого стоило! О расплате толкуешь? А то, как Митрий с тобой поступил - не расплата ли за сотворенное со мною, с матерью моей?!
- Ты зол, - мрачно выговорил нелюдь. - Иссушенная злобой душа - что каменистая почва, взращивает лишь тернии, горечь полынную... Да не мне тебя судить. Прощай.
Он наклонился, и сверкающие в лунном свете клыки с хрустом вонзились в бледное запрокинутое лицо.
Кровавая пелена, бледнея, стекала с глаз, уступая их ночному мраку, и уходила свирепая хищная боль, терзающая лицо... Лицо? Ха-ха, как смешно, как глупо...
Он медленно встал, утвердился на подрагивающих, но послушных уже ногах, чувствуя, как крепнет новорожденное упругое тело, как непривычно близкая земля вливается в ноздри лавиной неиспытанных еще запахов странных, дразнящих. А где-то среди них притаился тот, главный, далекий еще запах теплой человеческой плоти. Он манит, зовет, он повелевает ворваться в ночную тьму стремительным и неслышным бегом, мчаться, искать, догонять, рвать в клочья упруго податливое, сладкое, упиться болью и ужасом попавшегося на пути - скорее, скорее, пока не поздно, пока не спугнули ласковую темноту проклятые горластые птицы...
Он вскинул острую морду к лунному небу и завыл, празднуя начало смертной погони, но вспухший в горле горький комок оборвал песню убийства, и внезапная радость обожгла слезами глаза: он вспомнил. А вспомнив, понял, что надо спешить, пока это, властно зовущее, не растворило в себе остатки памяти.
Не в радость была Кудеславу жизнь в глуши, бередила ему сердце мечта о дальних странах. Шесть лет проскитался он по чужим краям с отрядом воинов-урманов, славы не снискал, богатства не обрел, но зато обучился ратному делу.Вернулся в родной дом, а там уж забыть его успели. И хотя он теперь всегда первый среди родовичей — и в бою, и на охоте — не считают его больше за своего. Вот если только беда в ворота постучится, тогда и позовут Кудеслава — выручай, Урман…
Катаклизм намертво соединяет два совершенно несхожих мира, которые, соприкоснувшись, начинают уничтожать друг друга-как два хищника, посаженных в одну клетку. Гибель обоих миров почти неизбежна. Переходя из одного мира в другой, молодой бард ищет путь, который мог бы привести к спасению не только его самого, но и других людей, попавших в эту западню. Средневековая шпага одного мира-и античный меч другого. Лишь вместе они могли бы преодолеть все препятствия. Но смертельная вражда разделяет их и неотвратимо влечет к гибели...
На смену детским шалостям приходят недетские беды. Юный гордец, возомнивший себя мастером фехтования, случайно убил на поединке своего наставника. За это и был изгнан в дикий суровый мир, в котором выжить почти невозможно. Но он уцелел и даже вернулся, снова пройдя через чудовищную Бездонную Мглу, – вернулся туда, где его по-прежнему считают отверженным…
Один из самых популярных жанров в нашей стране, любимый и авторами, и читателями.Фэнтези — во всем ее великолепии и многообразии!Озорной юмор — и вполне серьезные проблемы.Увлекательные приключения — и оригинальные философские концепции.Мистические городские легенды — и неожиданные, таинственные повороты истории.Яркий калейдоскоп сюжетов и образов, персонажей и концепций.Повести и рассказы, относящиеся ко всем возможным стилям и направлениям фэнтези.
На внепланетную космическую станцию прибывают трое практикантов космотранспортного училища. Вскоре начальник станции начинает подозревать, что один из этих курсантов – суперхакер по кличке Чингисхан, согласившийся давать показания против могущественной Промышленной Лиги и законспирированный Интерполом по программе защиты свидетелей. А затем выясняется, что среди студентов есть и агент Лиги, который ищет Чингисхана. Но дело обстоит еще хуже. Мирный космический маяк из места детективного расследования превращается в поле боя…
Когда угасает солнце, новое родится нескоро. Погибла великая цивилизация, уцелела лишь горстка людей, и в Ущелье Умерших Солнц поселилась Бездонная Мгла. Она карает людских потомков, насылая на них звероподобных пришельцев.Тою же тропой – тропой чудовищ – в этот мир проник юный воин и бард Леф. Он пришел нагим, слабым и беспомощным как младенец. Но понемногу память возвращается, руки обретают сноровку и крепость. Кого же прислала Бездонная в этот раз? И с какой целью?..
Тенчу Тэйн любит свою жену. Но она обманула его. Как поступит Тэйн?
В данную книгу вошли два ранних романа Джека Вэнса — «Золото и железо. (Рабы Клау)» (1952) и «Кларджес. (Жить вечно)» (1956).Золото и железо (Рабы Клау):Рой Барч, первый землянин, захваченный рабовладельцами-клау и отправленный ими на планету Магарак, должен был решить задачу сверхчеловеческой сложности — найти способ вернуться на Землю и предупредить людей о космической угрозе. Иначе все население его родной планеты могло вскоре оказаться в рабстве у инопланетян.Кларджес (Жить вечно):Гэйвин Кудеяр тщательно скрывал свое прошлое.
Как переиграть смерть, как выжить там, где гибель неминуема, как сохранить силу духа и не опустить руки в ситуации, из которой, казалось бы, нет выхода. Антон Ли никогда не сдавался, как бы жизнь не испытывала на прочность, он крепко стоял на ногах и справлялся со всеми испытаниями. И если настоящему мужчине не дано найти своё счастье на планете Земля, то он найдёт его на просторах Вселенной.
Дебютный сборник рассказов автора.Содержание:Чудесный воздух ВикторииБольшой дубльДиалогПутешествия для избранныхНе сотвори себе кумираЧудеса в Старом КармеллеГонорар для победителя.
Реальность или фантастика, к этой книги особого отношения оба слова не имеют, а вот случилась ли эта история или может её время ещё не пришло, судить ни мне и не вам. Всему своё время и место той или иной материи во вселенной, из которых ткутся тела и души, куют они свои судьбы среди одиноких звёзд и галактик, куда мы не попадём никогда. Судьбы тех, кто когда-то отправился в далёкий, тёмно-синий космос и однажды обогнал всех тех, кто когда-то до него отправились на поиски далёкой звезды, в давние времена, оставили след на одиноких планетах.
Директор дома отдыха Дегустатов нашёл пещеру, а в ней спящую царевну и ее свиту. Началось всё как полагается: поцелуй, пробуждение и готовность царевны вступить в брак с чудо-богатырем. Но Дегустатову не царевна нужна, а её сундучок с приданым. Неизвестно, как бы повернулось дело, но пришёл в дом отдыха с проверкой пожарник Эрик.