Ночь в «Восточном экспрессе» - [73]

К февралю Адель убедила себя, что ей нужно поехать в Венецию, чтобы пополнить свои запасы — дела в галерее шли, на удивление, хорошо. Убеждать Уильяма не требовалось. Он бесконечно гордился своей женой.

— Делай все, что угодно, чтобы поддержать свой успех, — сказал он ей.

Адель уезжала на девять дней. Она договорилась, чтобы в ее отсутствие в галерее кто-то был: у Адели имелась небольшая группа людей, работавших на нее в таких случаях. Если кто-то хотел купить картину — цены были установлены, или человек мог подождать возвращения Адели.

О последствиях своего грядущего поступка она не думала. Думала она только о том, что получит Джека для себя в чужой стране на несколько ночей. Что он будет всецело занят ею. Встреча на Рождество, прикосновения, запах Джека снова пробудили в ней желание. Теперь Адель тосковала по нему до боли каждой своей клеточкой, разумом, телом и душой. Она не корила себя за то, что сводила на нет результаты тяжелой работы, которых она достигла, выживая без него все это время.

Они решили ехать в Венецию «Восточным экспрессом». Это само по себе превращало их путешествие в приключение. Прежде Адель никогда не ночевала в поезде, это казалось таким романтическим. Чтобы сесть в «Восточный экспресс», они встретились в Париже. Джек уже находился там, у него было назначено несколько встреч. Адель приехала самостоятельно поездом до побережья, затем через Ла-Манш на пароме, а потом снова поездом. До этого она никогда не путешествовала так далеко одна, никогда не была одна за границей. Возбуждение боролось в ней с тревогой, сказываясь на желудке, отчего он не смог принять ничего более существенного, чем чашка крепкого, очень сладкого кофе.

Встретиться они должны были на Восточном вокзале. В холодном воздухе стоял легкий туман. «Восточный экспресс» ждал у платформы с паровозом во главе состава, огромный, величественный и решительный. На вокзале царило оживление, слышался разноязыкий говор сновавших во все стороны мужчин и женщин, которые пересекали путь Адели, пока она искала Джека. Что она будет делать, если его здесь не окажется? Она находилась далеко от дома, и ей было страшновато. Если он решил ее бросить, она не знала, что предпримет. Все равно сядет в поезд? Вернется домой?

Постепенно поддаваясь панике, Адель спрашивала себя, какая дура могла договориться о встрече с мужчиной, который ей не муж, на железнодорожном вокзале в другой стране? Люди смотрели на нее, и Адель чувствовала свою уязвимость. Без сомнения, у нее был вид человека, не знающего, что он делает. Какая-нибудь банда окружит ее и увезет куда-нибудь, чтобы продать в рабство, это лишь вопрос времени…

Кто-то задел Адель, и она вздрогнула: нервы у нее были напряжены до предела. Она услышала знакомый смех, ее обняли и теплые губы коснулись уха. От голода и волнения голова у нее закружилась.

Не прошло и нескольких минут, как Джек нашел носильщика для багажа и повел ее в вагон. Адель словно превратилась в королевскую особу. Их с помпой проводили в предназначенное им купе. Адель была покорена его роскошью. Пока они ждали отправления поезда, она стояла у окна, а Джек обнимал ее крепко, как никогда раньше.

— Я тосковал по тебе, — сказал он, а она знала, что Джек не говорил такие слова просто так. Сердце у нее сжалось от любви и страстного желания.

Путешествие в поезде было незабываемым. Ощущение замерзшего в легких тумана, когда Адель высовывалась в окно, в сочетании с резким запахом горящего угля. Прерывистые свистки, которые подавал паровоз. Пролетающие мимо сельские пейзажи; в одно мгновение исчезало то, что Адель хотела бы рассмотреть: фермы, деревни, дети, озера, реки, скот. Бесконечные блюда и напитки, приносимые в купе обаятельнейшим проводником в белых перчатках, который не знал, чем еще им услужить.

Но больше всего Адель наслаждалась всецело принадлежавшим ей Джеком. Конечно, в поезде ехали и другие пассажиры, но они их не знали, поэтому обошлось без обычного светского водоворота, и люди не толпились вокруг Джека, добиваясь его внимания, и Джек, казалось, не стремился, как обычно, обзавестись новыми друзьями. Ему было достаточно Адели. Он был только ее, она полностью владела его вниманием, и это было чудесно. Только Джек и Адель в их крохотном купе в тесных объятиях друг друга. Они пили кальвадос прямо из бутылки, пронесенной Джеком в багаже, у Адели стал заплетаться язык, но ей понравился огонь, запылавший у нее внутри от этого напитка. Они писали любовные записочки на бумаге с эмблемой «Восточного экспресса». К ночи Адель засунула такую записку Джеку под подушку, и он смеялся, читая ее, потом послал ей ответ. Они сидели на скамье в конце вагона и смотрели на снеговые вершины Доломитовых Альп, голова Адели, разглядывавшей облачка, покоилась на груди Джека. Холодные пальцы на теплой коже, еще более теплые губы.

Любовью они занимались с таким пылом и неистовством, как никогда раньше. В это время они оставались единственными людьми на земле. Джек смотрел на Адель, и ей казалось, что она уносится на седьмое небо. И от этого она плакала, не владея собой. Она не представляла, что женщина может испытывать такое. Может, другие женщины и не испытывают? Может, только она? Адель просто не знала, как вернется потом в обычную жизнь.