Ночь в Кэмп Дэвиде - [50]

— И уж, конечно, Марку Холленбаху, не так ли? — Маквейг просто не мог удержаться.

— Да, да! — завизжал президент. — И Марку Холленбаху тоже, если хотите! Вы собирались меня погубить, Маквейг, так ведь? Но только ничего у вас не получилось! Вы так ленивы и бездейственны, что даже не можете преуспеть по части грязных интриг!

Но злость Джима уже улеглась. От всех этих бессонных ночей он вдруг почувствовал себя одиноким и слабым, и его вдруг охватила невыразимая печаль.

— Я вижу, мистер президент, — тихо сказал он, — что мы совершенно не понимаем друг друга, и я сожалею об этом всем сердцем, поверьте мне, сэр.

— Хорошо хоть у вас хватило мужества самому от всего отказаться, — сказал Холленбах уже более спокойным голосом, — хотя и тут вы, как всегда, опоздали, сенатор, мне жаль вас. Я бы хотел, чтобы это всё кончилось так же хорошо, как и началось.

— Я тоже, мистер президент.

Снова наступило молчание. Когда Холленбах нарушил его, голос его прозвучал уже совершенно официально:

— Я был бы очень вам признателен, если бы вы переслали мне почтой серебряную авторучку.

— Конечно, сэр. Прощайте.

— Прощайте, сенатор.

Уязвлённый, чувствуя себя так, словно ему переломали рёбра в уличной драке, Джим вышел из кабинета и медленно спустился по лестнице.

Марта стояла в гостиной у окна и нервными движениями расправляла новые занавеси. Заслышав его шаги, она обернулась.

— Я всё сказал ему, Марта, он понял. Считай, что из бюллетеня меня вычеркнули. Впрочем, по существу я ведь там никогда и не был.

Марта молча подбежала к нему, обняла и прильнула к его губам долгим поцелуем, в который вложила всю горечь нелепых и безымянных обид, которыми люди по слепоте своей ранят друг друга. Он тоже молча обнял её и прижал к себе. Когда он наконец отпустил её, она улыбнулась и задорно подмигнула:

— Ничего, Джим, ты ещё долго будешь самым красивым сенатором от штата Айова!

— Даже с такой женой, которая занимает нейтральную позицию по вопросу обновления городов?

— Нейтральную? Негодный, я всегда была против.

Они снова прильнули друг к другу, и Джим теперь знал, что в его доме опять тепло и уютно, как бы ни было холодно и страшно в Белом доме, подвластном безумию его хозяина.

ГЛАВА 11. ПЕТЛЯ СТЯГИВАЕТСЯ

К полудню Джим Маквейг уверился, что никто больше за ним не следит. Первый признак окончания слежки он заметил ещё утром, когда остановился в торговом центре МакЛина, чтобы отдать в сухую чистку свой костюм, и не увидел поблизости никаких молодых людей в модных шляпах. В Сенате их также не было. И наконец, тот же факт подтвердил и его помощник Флип Карлсон. Докладывая сенатору о бесчисленных конституционных и законодательных делах и сидя на краю его письменного стола, Карлсон неожиданно спросил:

— Послушайте, Джим, что у нас тут такое творится?

— Ну уж это вам лучше знать, — отозвался Маквейг.

Но Карлсон не поддержал шутливого тона:

— Я не шучу, Джим. У меня такое впечатление, что во всём этом замешаны вы, но только не хотите об этом рассказывать.

— С чего это вы вдруг решили, Флип? Что случилось?

— Вчера вечером звонит мне вдруг какой-то парень, называет себя Филлипсом и заявляет, что он агент ФБР. Говорит, что хочет прийти ко мне на квартиру и задать пару вопросов, но я говорю, что у меня назначено свидание, и предлагаю встретиться здесь, в приёмной, сегодня утром. Резонно? Тогда он говорит, что предпочёл бы встретиться где-нибудь в другом месте, так как дело щекотливое и связано с нашей сенатской работой. Итак, я договорился встретиться с ним сегодня в два часа в ресторане «Объятия Кэрол». И вдруг около часа назад он звонит и говорит, что необходимость в нашей встрече отпала, так как расследование, которым он занимался, прикрыто.

— Ну и что в этом необычного? Бюро ежедневно по той или иной причине заводит и прекращает десятки таких расследований. Почему вы вдруг решили, что оно касалось меня?

— Бросьте, Джим, я чувствую, здесь что-то нечисто. С тех пор как я у вас работаю, я переговорил, наверное, с дюжиной таких ребят, но никто почему-то не возражал против встречи здесь, в Сенате.

Джим напустил на себя равнодушный вид и зевнул:

— И всё-таки не вижу в этом ничего особенного.

Карлсон нахмурился и внимательно посмотрел на Маквейга:

— Ну а как у пас продвигаются дела с биографией Холленбаха?

— Прекрасно, — соврал Джим.

— Чёрт бы меня побрал, если я понимаю, где вы находите на это время! — Карлсон вскочил со стола и скрестил руки на груди. — И всё же меня не покидает чувство, что тут творится что-то неладное. Во всяком случае, не забывайте об этом, Джим: если вам понадобится помощь, можете располагать мною.

— Спасибо, Флип. У меня, правда, всё в порядке, но я не забуду о вашем предложении.

Когда за Карлсоном закрылась дверь, Джим задумался. Очевидно сегодня утром, сразу же после его звонка в Белый дом, президент отменил слежку. Факт этот почему-то не доставил Джиму должного облегчения, тоска прильнула к нему, как пропитанная дождём рубашка. Он представил себе, как Марк читал досье ФБР в своём кабинете, возможно поздно ночью. Угадывая подтекст за прозрачными намёками, президент с его чопорностью, наверное, не раз брезгливо поджал губы. Мысль об этом выводила Джима из себя.