Ночь в Дамаске - [25]

Подозрения отравили ей два часа ожидания. Ее отвели в буфет в соседнее здание, где усталая официантка с кудряшками дала ей порцию сосисок с картофельным пюре и чашку горячего сладкого чая. Чай Кристи выпила с удовольствием и съела половину сосиски под насмешливым взглядом дежурного полицейского, который, кряхтя и причмокивая, прикончил две порции под одобрительное нашептывание пухлой официантки.

В опустевшем коридоре, глядя в выщербленную стену, Кристи ожидала решения своей судьбы почти до полуночи. Природная уверенность вернулась к ней, и постепенно она совершенно успокоилась. Ее стало клонить в сон, и Кристи, вероятно, уснула бы, если бы ее не растолкали и не повели обратно в кабинет к Григорию Константиновичу.

Она посмотрела на него с сочувствием. Следователь здорово устал, глаза у него запали, хотя виду он не показывал, даже слегка улыбался. И смотрел на Кристи оценивающе. Ему нравилось то, что он увидел.

В девять часов вечера к нему в кабинет привели совершенно раздавленную женщину, которая была в ужасе от случившегося. Сейчас, уже за полночь, перед ним сидела уставшая, но полностью владевшая собой женщина.

Его предупредили, что задержанная чуть не заснула на скамье в коридоре отделения полиции — не многим это удавалось. Григорий Константинович сделал вывод, что перед ним женщина с сильным характером, самостоятельная и уверенная в себе, хотя еще и очень неопытная. С женщинами Григорий Константинович работал мало. Этим направлением ведали другие, поэтому он боялся промахнуться. Впрочем, окончательное решение всегда оставалось за ним.

— Я должен вам кое-кто рассказать, Кристина, — начал он. — Я не служу в полиции. — Он внимательно следил за ее реакцией. Кристи вопросительно посмотрела на следователя. — Я работаю в ведомстве, которое отвечает за государственную безопасность России. Меня попросили заняться вашим делом, потому что коллеги из полиции подозрительно относятся к иностранцам или иностранкам, которые совершают что-то запрещенное, нарушают нормы общественной морали.

— Они решили, что я шпионка? — прервала его Кристи.

— Почти, — почему-то весело сказал Григорий Константинович.

Верхний свет он так и не включил. Но в сон Кристи больше не клонило. Настольная лампа по-прежнему отбрасывала резкую тень на лицо следователя, который оказался не тем, за кого она его принимала.

— Наша полиция занимается только уголовными преступниками, у нее нет опыта работы с иностранцами, — продолжал Григорий Константинович.

Кристи наклонилась вперед.

— Надеюсь, вы меня не подозреваете в шпионаже?

Григорий Константинович ответил не сразу.

— Проблема не в вас, а в Алексее.

Теперь он говорил очень медленно, и Кристи ловила каждое его слово.

— Алексей не имел права не только приводить вас домой, но и вообще знакомиться с вами. Он совершил серьезный должностной проступок. И должен быть наказан.

— Но почему? — взорвалась Кристи. — Неужели гражданам России запрещено любить граждан Германии?

— Алексей не простой гражданин, — ответил Григорий Константинович, который словно не обратил внимания на ее вспышку. — Он в определенном смысле мой коллега. — И добавил: — Вас он не обманывал. Он действительно занимается телекоммуникациями, но его структура входит в наше ведомство, поэтому на Алексея тоже распространяются жесткие правила, принятые в нашей организации. Сами понимаете, чем это продиктовано. У вас в стране существуют такие же правила. Он обязан был сразу доложить начальству о знакомстве с гражданкой другого государства, но не сделал этого.

— Что его ждет? — устало спросила Кристи. — Насколько тяжелым считается это преступление по вашему кодексу?

Она уже все поняла. В реальном и жестоком мире их любовь стала жертвой нелепого раскола мира на Запад и Восток.

Григорий Константинович испытующе смотрел на нее. Он хотел быть уверен, что правильно понимает ее интонации. Лучше бы ему разобраться во всем сейчас.

— Я очень долго разговаривал с Алексеем. Он честно признался мне, что полюбил вас, что ради вас он нарушил свой долг. Он очень переживает, говорит только о вас. Алексей огорчен, что вовлек вас в такую неприятную историю.

— Так что с ним будет? — упрямо переспросила Кристи.

— Ни-че-го, — отчеканил Григорий Константинович. — Я убедил свое начальство в том, что за любовь нельзя наказывать. Он прекрасный молодой человек, хороший специалист, которого ждет большое будущее.

— Спасибо вам, — Кристи улыбнулась впервые за весь этот долгий день, и Григорий Константинович убедился в том, что улыбка у нее хорошая. Фотографии это скрытое очарование передать не могли. — Я могу его увидеть? — нерешительно спросила Кристи. — Или меня сразу же вышлют?

Григорий Константинович вытащил из лежавшей перед ним на столе картонной папки какую-то бумагу и стал ее рассматривать.

— В принципе вам разрешено остаться в Российской Федерации еще на неделю. Разумеется, если вы этого хотите. Визу вам продлят в отделе виз и регистраций московской полиции в установленном порядке, — ответил он.

Кристи вскочила на ноги с такой легкостью, словно было раннее утро, а не поздняя ночь. Григорий Константинович позавидовал этой легкости. Ему вторая бессонная ночь давалась с трудом.