Ночь в Дамаске - [18]

Когда на Фрица обратили внимание сотрудники Федерального ведомства по охране конституции и его поставили на негласный учет, в мечети ему посоветовали: «Не ходи к нам пока. Запишись в спортивную секцию. Через полгода твое дело закроют, и вернешься к нам».

Фриц ждать не захотел. Он нашел себя в кругу боевиков «Исламского сопротивления». Его уже задействовали в двух операциях: он звонил по телефону семье похищенного и необыкновенно вежливо требовал выкуп. А еще заказывал в похоронном бюро гробы и просил доставить их домой представителям крупного бизнеса, которых считал врагами. Он повторял, что стать настоящим мужчиной — значит быть готовым умереть за ислам: «Мы хотим быть достойными своих предков и уничтожим всех, кто противостоит закону Аллаха».

Петру Вагнер в доме судьи знали, и дверь перед ней и ее спутниками гостеприимно распахнулась, тем более что она заранее по телефону предупредила о своем приходе.

Даже после громкого процесса и тюрьмы она оставалась для семейства судьи прежней маленькой Петрой, которая когда-то играла с детьми самого Конто. Со времени ее ареста судья не только не отвернулся от своего старого друга, но и неофициально принял в судьбе Петры большое участие. Ее досрочное освобождение не состоялось бы без его советов.

Похитить судью предложила сама Петра. Он заслужил такое, потому что отправил в тюрьму трех исламистов, пойманных с оружием в руках. Дитер Рольник, ставший лидером группы, с восторгом принял ее предложение.

Подпольщики сидели на полу, застеленном потрепанными матрасами, в квартире, которую им снял один из сочувствующих. За недели вынужденного безделья они обленились и опустились; мужчины перестали бриться, женщины — причесываться. В группе было семеро мужчин и три женщины, в основном недоучившиеся студенты из приличных семей.

Во всех подпольных группах число женщин было меньше, чем мужчин. Дефицит женского внимания дурно влиял на подпольщиков. Они становились злыми и агрессивными. Дико завидовали тем, кому достались немногие единомышленницы.

Дитер Рольник разрешил в своей группе свободную любовь, запретив о ней рассказывать, поскольку это противоречит принципам ислама. В простых выражениях он объяснил трем участницам, что в особых условиях подполья им придется отвечать взаимностью всем, кто из группы этого пожелает. Соратницы согласились — ради общего дела. Им, правда, приходилось спать меньше остальных, зато ночью в квартире, где обитала группа, царили покой и согласие.

Авторитет Рольника был непререкаем. Высокий, мускулистый и нервный, он казался воплощением настоящего борца. Когда утром он шумно умывался в ванной, не прикрыв двери, все видели, что у него спина и руки покрыты татуировками.

Рольника оценили после того, как в Целле он спустился на надувной лодке по реке и заложил взрывчатку в стену тюремного управления. Он взорвал заряд с помощью 400-метрового зажигательного шнура. Взрывчатка проделала в железобетонной стене дыру в полметра. Найти Рольника полиции не удалось. Он исчез из города, изменил внешность и разжился новыми документами.

Дитер Рольник при всех расцеловал Петру. В постели она ему не нравилась — пресная, к тому же он предпочитал более стройных. Но спал со всеми тремя по очереди, чтобы поддерживать хорошие отношения в группе. Предложение похитить судью пришлось ему по вкусу. Он раздобыл два армейских автомата со сбитыми заводскими номерами. Отобрал двоих в сопровождение, дал им денег, велел постричься и купить приличные костюмы.

— У Юргена Конто в воскресенье день рождения, — вспомнила Петра. — Я могу зайти его поздравить. Раньше я так всегда делала.

Утром в воскресенье Дитер отвез ее на мотоцикле в кафе на другой конец города. Заказал ей кофе, кусок торта и взбитые сливки, которые она очень любила. Когда официантка в кружевном передничке приняла заказ, Дитер небрежно спросил, где телефон. Петру провели в закуток с телефоном-автоматом. В городском справочнике значился номер судьи Конто. С годами она забыла его, и теперь пришлось свериться.

— Дядя Юрген? — преувеличенно радостным голосом произнесла она в трубку, когда ее соединили с судьей. — Это Петра Вагнер. Примите поздравления с вашим днем рождения. Я хотела бы заглянуть к вам на минутку.

Повесив трубку, Петра несколько секунд продолжала стоять у автомата. Она тупо смотрела на табличку с номером, по которому можно было бесплатно соединиться с полицией. И тут Дитер Рольник твердо взял ее за руку, уведя за собой.

К кофе он заказал рюмку шнапса, заставив ее выпить залпом. Алкоголь в группе был запрещен. Но когда идут на акцию, обычные правила перестают действовать.

В четыре часа дня, сжимая в правой руке букет роз, купленный предусмотрительным Рольником, Петра Вагнер стояла у ворот дома судьи Конто. Она нажала кнопку переговорного устройства и назвала имя. Судья нажал кнопку, чтобы открыть калитку, и вышел встретить дочку своего старинного друга.

Высокий и статный судья прихрамывал и шел медленно, опираясь на палку с фигурной ручкой. От дома к калитке вела выложенная красным кирпичом лужайка, с обеих сторон обсаженная цветами. Когда-то у судьи была пышная шевелюра, к старости он изрядно облысел, хотя по-прежнему выглядел в высшей степени импозантно.